В то время он был Восьмым – и эта его инкарнация стала последней. Я почти позабыл внешность, но смутно припоминаю темные волосы, встревоженные голубые глаза и стиль в одежде, который, как я понимаю, должен был считаться лихим и бесшабашным. Кажется, на нем были сапоги, возможно, жилет и определенно пальто, – из тех, что носят молодые люди, поднимая воротник в надежде, что кто-нибудь увидит в них байронических героев. Он, конечно же, был немолод. Ни единого человека на свете нельзя назвать молодым в день смерти, ведь постареть еще больше ему никогда уже не суждено. Но вот голос, разнесшийся эхом по скрипучему деревянному собору консольной комнаты ТАРДИС, и впрямь был молодым и сверх меры испуганным.
– Прием, прошу вас, ответьте кто-нибудь! Корабль падает, пожалуйста, если кто-нибудь меня слышит, ответьте!
Стоит помнить, что все происходило в самый разгар Войны Времени – бесконечной и варварской битвы между далеками и Повелителями времени, которая несла угрозу каждому мгновению в истории. Странно осознавать, что самое смертоносное противостояние на свете развернулось между расой мутантов в крохотных боевых резервуарах и народом путешествующих во времени профессоров, которые поклялись никогда больше не вмешиваться в дела Вселенной. И все же настал день, когда Повелители времени с планеты Галлифрей решили, что далеки представляют угрозу для всей реальности, и попытались стереть их из истории с помощью своего умения путешествовать во времени. Попытка не удалась, и далеки в ответ использовали собственные машины времени, чтобы стереть из мироздания своих обидчиков. Так время стало орудием в бесконечной войне, и битва охватила не только настоящее, но также будущее и прошлое истории мира. Дни стали линиями фронта, век обратился против века, побочные потоки времени стали бороться за право существовать. Говорили, что солдат мог умереть на этой войне тысячу раз, а на следующий день обнаружить, что и вовсе никогда не рождался. Поэтому, когда Доктор услышал призыв о помощи, миллиарды по всей Вселенной страдали ничуть не меньше этой загадочной девушки. Ей просто повезло больше, чем всем остальным, кто в тот миг кричал и молил о спасении. Ее мольбы услышал человек, который ошибочно считал себя героем.
Доктор всегда любил сигналы бедствия. Они тешили его тщеславие. Он жил ради восторга, который испытывал, когда входил в комнату и видел, как все лица обращаются к нему с надеждой и трепетом. Опасность тоже была восхитительна. Более того, со временем она стала ему необходима. Лишь опасность служит единственным болеутоляющим от чувства вины. И единственным наркотиком, который мог подарить Доктору желанную эйфорию.
Отставив чай, он в считаные секунды отследил сигнал и обнаружил маленький боевой корабль, падающий на красную планету. На борту числилось лишь одно живое существо, и все двигатели оказались неисправны. Изменить курс корабля было невозможно, захватный луч, скорее всего, раздробил бы корпус, а значит, оставался лишь один выход – эвакуация вручную. Доктор собирался приземлиться на борту, представиться как можно театральнее и забрать девушку с собой в ТАРДИС. Ах, как же счастлива она будет его видеть. На миг Доктор задумался, не стоит ли прихватить с собой и кружку чая, но решил, что жаль будет его разлить.
– Прошу, пожалуйста, кто-нибудь!
Страх в ее голосе разбил бы любое сердце. Доктор усмехнулся. В последний раз он ударил по рычагам, загрохотал двигателями и отправил ТАРДИС на помощь. Никто его не слышал, но Доктор радостно гикал и хохотал. Если что и решило судьбу Доктора в тот последний час жизни, это был его смех. Я никогда и ни за что не хотел больше слышать этот смех.
Голос принадлежал юной девушке по имени Касс Фермацци. Она была умна, отважна и обречена. Годы спустя, когда я сумел вернуть останки Касс остаткам ее семьи, я узнал, что она выросла на одной из фермерских планет Пояса Газронд и в четырнадцать лет пробралась зайцем на грузовой звездолет. Она хотела повидать чудеса Вселенной, но обнаружила, что никаких чудес уже не осталось. Осталась лишь война, способная погубить всю реальность. Поначалу Касс пыталась бежать, но однажды, помогая старому солдату умереть под пылающей луной в кратере, полном грязевых змей, она поняла, что прятаться больше негде. Следующим утром добрый медтехник закрыла солдату глаза, сняла с него патронташ и отдала Касс – вероятно, решила, что та была подругой или родственницей погибшего. Касс взяла патронташ, затянула на груди и решила, что пришла пора бежать в обратном направлении.