И я рад видеть, что африканские лидеры понимают это.
***
– Господин Президент, как вы знаете, исследовательская программа для представительной селекции видов и пород животных сформирована достаточно быстро. Но животные уже собрались в таких громадных количествах, что мы не можем позволить себе каких-либо колебаний.
– Я осознаю необходимость немедленных действий, мистер Секретарь.
– Да, сэр. В Программе задействовано несколько надежных людей, и они уже вылетели в районы, где скопились животные. Количество их оценивается, и вывод заключается в том, что предполагаемый отбор пород может быть сделан без значительного вреда для того или иного вида.
– Вы совещались с министром национальных ресурсов?
– Министр придерживается мнения, что наиболее важное - отбор по группам слонов и гиппопотамов. Его команды заметили, что эти группы животных становятся слишком активными и нуждаются в прореживании. При длинных переходах стадам может пойти на пользу такое выборочное прореживание. Мы надеемся достичь постоянного динамического баланса в популяции животных. Такое скопление животных заметно упрощает выполнение этой части Программы. Улучшение экологии, сэр, будет конечным результатом.
– Рад слышать это, господин Секретарь. В своей докладной записке вы упомянули определенные экономические выгоды…
– Исследовательская программа будет самоокупаема, сэр, и даже многократно.
– Конкретно, как она будет работать, господин Секретарь?
– Сэр, как только мы установили, что эти стада собираются в таких больших количествах, мы пригласили плавающие заводы из крупнейших европейских и американских компаний, изготовляющих продукты для домашних животных. И сейчас они получены.
– Я могу увидеть их, господин Секретарь?
– Да, сэр, вот они. Как вы можете видеть…
– Число их велико.
– Очень велико, господин Президент.
– И как же будет происходить эта селективная выборка?
– Я уже совещался с маршалом воздушных сил Мобого. Он полон энтузиазма по поводу селективного прореживания такого масштаба, который даст его военно-воздушным силам возможность почти реальных маневров, чтобы испытать наши новые реактивные самолеты типа "Фантом".
– Вы разговаривали с Шадитом?
– Генерал Шадит стремится проверить свои новые машины в условиях, приближенных к боевым. К примеру, собравшиеся слоны по своим параметрам вполне похожи на танковый батальон. Генерал уверен, что эти полевые ученья дадут ценный результат.
***
Мы сидим и чистим друг друга, вылавливая блох и наблюдая, как множество животных заполняет равнину. Стоит ужасный шум, но однако кажется, что ряды их охвачены умеренным спокойствием. Мы, гориллы, живущие всегда уединенно, в самых высоких местах джунглей, можем только сидеть и удивляться, глядя на окружающую нас такую высокую активность.
Леопард щурится, сонно глядя на меня, и лишь лижет свои лапы. И никто не собирается нападать на нас. Огромный черный буйвол жует траву. Маленький носорог забрел в стадо слонов и игриво подталкивает их своим рогом. А детеныши леопарда играют с гиенами!
Я чувствую, что должна встать и ударить себя в грудь. Но делать это явно ни к чему. Окружающий воздух наполнен удовлетворением и ожиданием чуда. И я лишь почесываю голову.
***
Колесо-тренажер замедляет вращение, изображение становится слабее. Придется мне вновь забираться на него и сгенерировать еще несколько киловатт интуитивной мощности.
Сюда идет вражеский патруль! Быстро, Рэт, давай маскироваться…
Ухватив ртом кончик собственного хвоста, я начал гоняться за ним, ускоряя движение по кругу, демонстрируя всю активность крысы, впавшей в "синдром преследования". В лаборатории множество таких крыс, и все они впадают в психоз преследования собственного хвоста, благодаря заботам ученого-профессора. Сейчас я выгляжу как одна из них, закручиваясь все быстрее и быстрее.
Вражеский патруль спускается вниз, приближаясь ко мне.
– Привет, как ты там! Может быть, тебе помочь?
Я бешено кручусь, глаза мои закрыты, круг за кругом продолжается вихревой танец.
– Он зашел слишком далеко… безнадежное дело…
Мастерская увертка. Мятежники маршируют в другую сторону. И вот это продолжающееся вращение создает очень сильное интуитивное поле. Да, сейчас сюда поступает мощный сигнал, прямо из Вашингтона. Ура-а, парни! Давайте поступать с этими революционерами единственным верным способом: установлением справедливого и прочного мира!
***
– Отдел живой природы считает, что у них нет возможностей обеспечить транквилизаторами такое множество животных. К тому времени, когда они успокоят животных вот здесь, в пункте B, те, которые получили транквилизатор раньше, в пункте A, уже придут в себя, прежде чем удастся переместить оттуда хоть одно животное. А кроме того, здесь еще такое количество более мелких животных, что лесничие будут вынуждены работать без отдыха.
– А разве они не могут произвести какой-нибудь сильный шум или что-то в этом роде, напугать их и снова загнать в леса? Может быть, животных смогут разогнать ультразвуковые свистки?
– Каждый штат сообщает, что собираются стада оленей, так же как и стаи других крупных зверей, например, медведей. Если вы попытаетесь переместить их подобным образом, вам придется заполнить ими все автомагистрали. На дорогах будет такая пробка, какой раньше еще никто никогда не видел. Это парализует нацию.
– Некоторые лидеры защитников окружающей среды заявляют, что это было вызвано присутствием ДДТ (дихлордифенилтрихлорэтан) в пищевых соединениях.
– …бихевиористы говорят о психозах от массовых передвижений…
– Джентльмены, Президента в данный момент не интересуют причины, по которым это произошло. Он хочет получить доклад, содержащий перечень действий для выбора решения, и как можно быстрее.
– Вероятно, мы не сможем скоординировать действия Управлений живой природой в каждом маленьком городке нашей страны. Так или иначе, но они находятся в панике. Я уже говорил сегодня с достаточным числом идиотов, чтобы понять, что у нас нет шанса решить эту проблему на местном уровне.
– Связывались ли мы, однако, с Пентагоном? Возможно, что армия имеет некоторые разновидности газов, с помощью которых можно угомонить целые стада…
***
Вражеский патруль прошел мимо, Рэт. Теперь настал твой час. Очень тихо, как евразийская полевая мышь, я ползу, намереваясь пожать хороший урожай революционных голов. (Разрез трахеи и главных сосудов. Еще я могу удалить несколько почек. И сделать иглой прокол щитовидной железы. И еще пересадить в пах их надпочечные железы. Хе-хе!)
Но прежде всего мне нужно сделать себе респиратор, если я собираюсь свершить успешный набег на химический шкаф. Здесь, среди самых разных инструментов для уборки и чистки, я выгрызаю кусок губки, достаточно большой, чтобы прикрыть всю свою голову. Быстрее, Рэт, делай в губке углубление, прогрызай дырки для глаз и для ушей. Нос и рот должны оставаться закрытыми. Это весьма грубый прибор, но мне некогда писать официальное требование в трех экземплярах для получения соответствующего промышленного респиратора. А теперь, быстро, вот по этому последнему проходу. Поторопись, поторопись и ныряй.
Спрятавшись в тени от ножки стола, я оглядываюсь вокруг, смотрю направо, налево. Иди, доктор, иди!
– Нет, ты не пройдешь!
Передо мной выпрыгивает гормональный болван-переросток. Эта сволочь больше, чем гамбийская сумчатая крыса. Но я выгибаю спину и начинаю постукивать зубами. (Сравните с: "Ярость крыс", Брум и Пул, "Известия психологии", 1967.)
Он поднимает спину и топорщит шерсть, а затем бросается на меня, промахивается, а я всаживаю зубы в его хвост.