«Ну и ну, — думает он, наконец приходя в себя и вспоминая, что вчера поздно вечером они прилетели в Мельбурн и остановились в многоэтажном отеле «Виктория». — Приснится же такая чертовщина. Почти тридцать лет прошло с тех пор, как они ходили всем становищем на рыбалку, а во сне видел так, словно это было вчера. Интересно, почему картины детства до самой старости не выцветают, не вытесняются из памяти другими более важными и поздними событиями?
Когда вчера они екали из аэропорта в отель, встречавший делегацию член организационного комитета конгресса сказал, что им повезло. Завтра в городе начнется музыкальный фестиваль под открытым небом, на который собрались оркестры со всей Австралии, а вечером состоится грандиозный фейерверк. Судя по ритмичному грохоту, который доносится на семнадцатый этаж, фестиваль уже начался.
Большинство делегатов на такие конгрессы приезжают с женами. Заботами о них занят специальный дамский комитет. Но у нас с женами ездить не принято. Увидев четверых русских, спускающихся по трапу самолета, полная дама, член комитета, спросила с плохо скрытой иронией:
— Ваши жены, конечно, больны?
— Больны, — односложно буркнул Чистихин. Остальные смущенно улыбнулись.
Василий Прокофьевич, как был в трусах и босиком, подошел к окну, поднял жалюзи и сразу в глаза ударила синева залива Порт-Филлип, толпы людей на площади перед отелем.
Когда вылетали из Москвы, стояла жара, разгар лета, а здесь в южном полушарии сейчас зима, но зима сиротская, австралийская. Иногда идет дождь, с океана задувают пронзительные ветры, но часто над головой светит яркое солнце, и тогда на улицы и набережные высыпают толпы гуляющих. Об этом тоже успел рассказать словоохотливый член оргкомитета конгресса.
Василий Прокофьевич брился перед зеркалом в ванной и вспоминал, что перелет был трудный — сначала десять часов на ТУ-104 до Дели, короткая остановка глубокой ночью, чай, кока-кола, потом в одиннадцать утра посадка в Сингапуре. Горячий липкий воздух, стопроцентная влажность и все кругом странного синего цвета — небо, море, горы. А через несколько часов пересадка на «боинг» австралийской авиакомпании «Квонтас» и еще целая ночь полета над усыпанной бесчисленными островами Микронезией, Тиморским морем и всей Австралией. В общей сложности сорок часов лету и две бессонные ночи.
Пока во время полета в «боинге» в наушниках играла тихая приятная музыка, он слушал ее, дремал и думал о доме, но когда в них начинал неистовствовать рок-н-ролл, гремел усиленный динамиками голос Элвиса Пресли, Василий Прокофьевич снимал наушники, закрывал глаза и вспоминал, что он знает об Австралии. Он мало знал об этой стране. Помнил, что до сих пор здесь сохранились «ископаемые» животные — утконос, ехидна, кенгуру, медвежонок коала. Что Австралия знаменита своими овцами. Их насчитывается более двухсот миллионов, и они дают свыше половины настрига шерсти в мире. Еще за месяц до отъезда он принес несколько книг об Австралии, но успел прочесть лишь начало одной из них. Порт-Филлип назван по имени капитана королевского флота Артура Филлипа, основавшего на восточном берегу Австралии (ее называли тогда Новой Голландией) колонию для преступников и ставшего ее первым губернатором. Пожалуй, это было все, что он знал…
В дверь номера осторожно постучали.
— Одну минуточку! — закричал он, торопливо надевая брюки. — Входите, пожалуйста.
Вошла молоденькая девушка, немного чопорная, строго одетая, как должны одеваться служащие дорожащего своей репутацией, фешенебельного отеля — крахмальная кружевная наколка на голове, отороченный кружевами белоснежный крахмальный фартучек. А из-под коротенькой юбочки виднелись хорошенькие точеные ножки.
Василий Прокофьевич, хотя и много раз брался за английский, и в Академии, и при сдаче кандидатского минимума и нередко общался с англичанами и американцами, язык знал неважно. Необходимые статьи с помощью словаря переводил, однако разговорной речью владел плохо и имел скверное произношение. Но чопорную горничную понял: она спрашивала, будет ли он завтракать в номере или спустится в ресторан.