— Не знаю, какой вы министр юстиции, — обратился он к Коллинзу, — но сыщик дерьмовый. Хороший сыщик ничего не упустит. Вы же, мистер Коллинз, обыскав весь город в поисках потайных микрофонов, самый главный все-таки просмотрели.
Он включил магнитофон.
«Когда дедушка уже был в больнице, — раздался в комнате голос Рика, — я взял последнюю кассету, написал на ней «м.ю.д.» — «министр юстиции дедушка», — поставил месяц — январь — и вместе со всеми остальными кассетами положил ее в верхний ящик дедушкиного шкафа, где он хранил свои магнитофонные записи».
«Но шкаф увезли отсюда?» — голос Коллинза.
«Ага», — ответил Рик.
Эдкок наслаждался. Наконец он выключил магнитофон.
— Вы забыли о матери Вернона Тайнэна. Она прослышала, что вы собираетесь с визитом к Ханне Бакстер, и в разговоре с сыном упомянула об этом. Можно недооценивать ФБР, мистер Коллинз, но никогда не следует недооценивать любви матери… По меньшей мере любви матери посплетничать с сыном о своих знакомых.
Он еще раз взмахнул рукой с револьвером.
— Можете покинуть кабинет тем же путем, что и пришли, господа. В холле ждут два сотрудника, они проводят вас вниз. Спокойной ночи! Выйти теперь можете через главный подъезд.
Никогда в жизни дорога домой не казалась Коллинзу такой долгой. Подавленный и разбитый, он съежился на переднем сиденье машины подле сидящего за рулем приунывшего Пирса. Сзади расположился такой же несчастный, как и они, Ван-Аллен.
Ехали молча, и, только остановив машину у дома Коллинза, Пирс сказал:
— Конечно, не каждый бой удается выиграть, но проигрывать генеральное сражение никак нельзя.
— Это конец, — согласился Коллинз. — Завтра они станут хозяевами страны.
— Боюсь, что вы правы.
— Самое обидное, что мы были уже почти у цели, — вздохнул Коллинз. — Я в буквальном смысле слова держал этот чертов документ «Р» в руках.
. — Ну и садист же этот Эдкок, — покачал головой Пирс. — Что ж, они обставили нас. Убей меня бог, если я понимаю как. Что он там болтал насчет матери Тайнэна?
— Видимо, Ханна Бакстер сказала ей о моем визите. Миссис Тайнэн упомянула об этом в разговоре с сыном, и они взяли дом Бакстеров «под колпак». Что поделаешь! — Коллинз открыл дверцу машины. — Господа, я испытываю сильное желание покончить с этой проклятой жизнью, поэтому думаю надраться как следует, чтобы только не пустить себе пулю в лоб. Кто со мной?
— А что еще нам остается? — сказал Пирс, выключая двигатель.
Еще в прихожей они услышали телефонный звонок.
— Я возьму трубку. — Коллинз посмотрел на Пирса. — Говорить можно?
— Да. Ван проверил дом. Все чисто.
— Хорошо. Напитки в баре, лед на кухне.
Он сорвал с рычага трубку.
— Алло?
— Мистер Коллинз?
— Да.
— Говорит Джим Шэк из Форт-Уэта, У меня для вас хорошие новости. Не вдаваясь в подробности, скажу только, что по душам побеседовал с Аделью Зурек, свидетельницей Тайнэна против вашей жены. Все это наглая ложь, так же, как и сплетки о поведении Карен.
— Слава богу, — облегченно вздохнул Коллинз.
— Я допрашивал эту Зурек несколько часов, но она раскололась только тогда, когда пообещал ей помощь и защиту. Она созналась, что Тайнэн шантажировал, прижав на некоторых эпизодах из ее прошлого, обещал закрыть на все глаза, если она даст угодные ему показания. Она перепугалась. Но, когда я пообещал ей защиту с вашей стороны, выложила все, как есть. Она действительно слышала ссору, в чем не было ничего необычного. Закончив работу, Адель пошла домой, после того как миссис Коллинз ушла, и, выйдя на улицу, увидела, как к дому подъехала машина. Из машины вышел мужчина, подошел к двери дома, повозился с ней и зашел внутрь. Почти сразу же раздался выстрел, свидетельница испугалась и убежала. На следующий день, узнав о смерти Томаса Роули, она ничего не заявила властям, опасаясь, что всплывет ее собственное прошлое. Она вообще не хотела ввязываться в эту историю, пока не попалась в лапы Тайнэна. Что же касается убийцы, то похоже, что Роули крутил с его женой, и тот об этом узнал. Если хотите, можем заняться им.
— Плевать мне на него, — ответил Коллинз. — Самое главное, что вы докопались до сути. Сказать не могу, как я вам благодарен. А Карен…
— С Карен все в порядке. Она сидит подле меня, ждет своей очереди говорить с вами.
— Дайте, пожалуйста, ей трубку.
Карен плакала в телефон, плакала от счастья. Потом срывающимся голосом начала рассказывать, но Коллинз остановил ее. Не было больше нужды говорить об этом.