— Что?
— Беда, государь… — повторил монах, глядя в расширяющиеся зрачки Мовсия. — Прости, что ворвался, но небо не должно ждать…
Мовсий вспомнил своих женщин, что не видел с сегодняшнего утра, с самой благодарственной пляски, и сердце сжалось. Он шагнул к монаху, ухватил за плечо.
— Что-то с императрицами? Что? Не молчи!
Брат вскочил с пола и замахал руками.
— Нет, слава Кархе! Нет! Все гораздо хуже!
Легче после этих слов Мовсию не стало. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Распираемый ужасным знанием, как надутая лягушка воздухом, монах ничего не говорил, а Император глядя на него, ощущал, как его внезапный страх превращается в гнев. Не желая ждать просветления в мозгах у монаха, Мовсий хлестко ударил того по щеке.
— Что случилось? С кем? Когда? — резко спросил он. — Говори, быстро!
Монах покачнулся от удара и, ломая руки, снова рухнул на колени, протягивая руки к окну.
— Звезды!
Мовсий, не отпуская монаха, повернул голову. В окне по-прежнему сияло солнце и безмятежно голубело небо.
— Ты бредишь, монах? Ума лишился?
Император ощутил брезгливое презрение, какое всегда испытывал, сталкиваясь с калеками и сумасшедшими. Он отпустил монаха и вытер руки об себя. Уже спокойнее сказал:
— Какие звезды? День на дворе?
Старший Брат, все еще стоя на коленях произнес, словно не почувствовал ни удара, ни унижения:
— Я не безумен, но то, что случилось, может перевернуть любую голову. Небо изменилось, государь! Вот уже два дня мы живем под новыми звездами…
Его никто не перебивал и, давясь собственным страхом, он продолжил:
— Только что прибыл гонец из Ларской обители. Ты знаешь, что братья там уже пятую сотню лет ждут седьмого воплощения и следят за небом в ожидании знамений.
Слова кончились и он судорожно сглотнул.
— Ну и? — спросил из-за императорской спины Верлен. — Опять там кому-то почудилось? Опять кто-то монастырского вина перебрал?
Он вполне здраво рассудил, что если уж Император спокоен, то и ему не зачем волноваться.
Старший Брат не стал отвечать ему, а, глядя Императору прямо в глаза, повторил самое главное, что нес только ему.
— Новые звезды над нами, Мовсий! Новые звезды!
Император молчал, глядя на него ледяными глазами.
«Он не понял! — подумал монах. — Он ничего не понял!!» — Новые светила зажглись в нашем небе! Теперь нужно ждать самого страшного! — повторил он.
— Испугал, — презрительно фыркнул Иркон, — нашел чем…
Император недоуменно поднял брови. Он еще не представлял, что для него самое страшное, но был уверен, что это «самое страшное» еще не произошло. Если то, о чем говорил монах, и было несчастьем, то ни его самого, ни его близких оно не коснулось.
— Новые звезды? — переспросил Мовсий. Он произносил эти слова, прикидывая, как должен отнестись к тому, что они означают. В пустых словах для него не было ни страха, ни опасности. Монах кивнул. Император уселся в кресло. За страхом, что был только что написан на монашеском лице, должно было быть что-то еще. Наверняка монах знал больше чем говорил.
— Говори толком, что за звезды… Это, что знамения? К чему? К войне? К смерти?
Лицо его оставалось спокойным, и монах понял, что его страх так и остался только его страхом. Император не знал того, что знал Старший Брат. Он не понял главного! В любой момент мог начаться конец мира! Черет вспомнил картинки в книге Откровений: извергающие огонь горы, смерть и тьма, поглощающая все живое, и Пега с Тем Самым Камнем в руках… Страх вновь поднялся в нем волной, и погасил разум.
— «Три звезды бегут по небу. Путь их быстр и рассекает небо надвое. Свет их — ужас, суть их — смерть…» — прокричал монах. Мовсию показалось, что на губах у него выступила пена. Он отодвинулся, оглянулся на казначея.
— Что это он?
— Это из книги Аренты, — поспешил объяснить внимательно наблюдавший за монахом Верлен. Он с интересом выслушал вестника и добавил от себя. — Такое, говорят, уже бывало в древние времена.
Император раздраженно остановил его.
— Верно говорят: грамотный слуга — пол слуги. Я спрашиваю, что это значит, а не чей бред он повторяет…
Что это значит?
Верлен пожал плечами. Что имел ввиду монах знал только он сам.
— Сейчас он сам скажет. Только вот с головой соберется.
Но монах говорить и не собирался. Он раскачивался из стороны в сторону, и в закрытых глазах проносились картины гибнущего мира. Ни Император, ни его товарищи не могли представить себе этого, но страх монаха ощущали. От брата Черета остро несло потом. Мовсий повторил, словно не расслышал.
— Два дня? Суть их смерть?
Он спрашивал, а монах, вынырнув из своего ужаса, кивал, ища в Императорских глазах понимание.
— Кто-то уже умер?
— Никто.
Мовсий выругался и вздохнул посвободнее.
— Что ж ты тогда воду мутишь?
Старший Брат отпрянул от Императора. Мовсий не понимал его, не понимал! Черет знал, что Император опасается только одного и ужас, наконец, заставил его сказать то, что никак не решалось соскользнуть с языка.
Он подскочил к Императору и совсем уж неучтиво ткнулся лицом в лицо.
— А Небесных Колдунов помнишь? Те тоже с неба пришли… С падучей звезды. Может и эти звезды…
Иркон закусил губу. Зря монах вспомнил о Злых Железных Рыцарях. Совсем, видно голову потерял, раз вспомнил. Все ведь знали, что не любит Мовсий вспоминать об этом.
Лицо Императора стало жестким. Он вспомнил Небесный замок. То, что произошло тогда накрепко вошло в память. Не смотря на то, что все, в конце концов, обошлось, повторения он не пожелал бы ни себе, ни альригийцам.
— Ничего земля большая… — уверенно сказал государь, собираясь выразить надежду, что все и в этот раз обойдется.
— Но мы-то в середине! — взвыл вдруг брат Черет. Страх гулял в нем как вонючий болотный дух под травяной кочкой. — В самой, что ни на есть середочке!
В отчаянии от толстокожести собеседников он подскочил к столу, и кулаком треснул по блюду с фруктами.
— Ничего… Не все нам… Карха милостив, — подал голос Иркон успокаивая монаха. Кто знает, чего он еще придумает? В таком волнении он не за блюдо — за кинжал схватиться может… Он нарочито явно потянул воздух ноздрями. — Ты там, случаем, не обделался за разговором, а, брат Черет?
Он посмотрел на Мовсия, ожидая смеха, но только что улыбавшийся Император теперь стоял, хмуро покусывая губы.
Злые Железные Рыцари навсегда остались неразгаданной загадкой, занозой в его душе. Пришли неизвестно откуда и сгинули неизвестно куда. А ведь кто-то стоял за всем этим, наверняка стоял. Если не звезды и духи, то люди. Видел же Эвин там этих странных полупрозрачных людей…
И тех, правда одолели, но чего эта победа стоила… Сколько рыцарей погибло, и сколько золота ушло!..
Он задумался, вспоминая. А если опять? Если монах прав?
Мовсий поднялся, и, не давая скверным мыслям появиться на лице.
— Зачем ты пришел? Пугать нас?
Старший Брат медленно, словно у него внутри все уже перегорело, поднял голову.
— Предупредить… Надо ведь что-то делать!
— Что?
— Я не знаю…
Голос его упал до шепота.
— Братья уже пляшут Большую Охранительную…
Мовсий усмехнулся. Черет сжал кулаки.
— Я не знаю, как донести до тебя мой страх. Ты воин и видишь мир другими глазами. Твой взгляд отражается в лезвии меча, но я всей своей шкурой, каждым ее клочком, чувствую большую беду для всех нас.
Он опустил голову и глухо продолжил.
— Не спрашивай почему. Не знаю… Может быть, Карха отвернулся от нас… Может быть по его велению Пега начнет испытывать нашу веру…