— Войска продолжают отступать. Петроград безусловно в опасности, — сказал главком. — Подписание мира — спасение для столицы.
Он предупредил, что дальше можно следовать только на лошадях, ибо железнодорожный мост на станции Торошино взорван.
Баландин и Нахимсон достали лошадей, розвальни и двинулись дальше.
«Ни минуты промедления!» Но что поделать, если все дороги забиты войсками. Они бросают все на своем пути — артиллерию, пулеметы, лошадей.
От Торошино до Пскова всего восемнадцать километров. Но ехать пришлось всю ночь. В Псков добрались на рассвете, около 8–9 часов утра.
На центральной площади стоял немецкий регулировщик. Нахимсон спросил, как найти старшего воинского начальника. Солдат безучастно ответил:
— Ищите у вокзала.
Старшим воинским начальником оказался командир батальона. Минувшим вечером он первым вошел в Псков. Нахимсон прочел, переводя на немецкий, удостоверение Баландина. Услышав имя Ленина, командир батальона воскликнул:
— О, о!
Трудно было понять, что это означало. Но всем своим поведением немецкий офицер выказал удовольствие, что оказался в роли человека, неожиданно причастного к межгосударственным делам. Офицер пригласил курьера и переводчика сесть.
— Мы уполномочены передать наш пакет германскому воинскому чину в ранге не менее чем командующий армией, — на ходу сочинял Баландин. — При этом мы должны получить его согласие и обязательство самым срочным образом доставить послание Советского правительства в Берлин.
Баландин говорил медленно, выбирая слова, которые могли звучать достаточно дипломатично. Нахимсон последовательно переводил, придавая своей речи на немецком еще более дипломатические оттенки.
Подумав, немецкий офицер ответил:
— Вы отправитесь в Режицу к командиру корпуса. Если он сочтет необходимым, вы поедете дальше. Железнодорожный путь во многих местах взорван… Так вот, лучше ехать на автомобиле. Я позабочусь об этом. Полагаю, часа через полтора вы сможете продолжить свои обязанности. А сейчас не желаете ли выпить со мной по чашке кофе?
Немецкий офицер явно хотел произвести впечатление на «красных».
Курьер и переводчик приняли приглашение. Прошли в другую комнату. Нахимсон занял место рядом с командиром батальона. Соседом Баландина оказался другой немецкий офицер. Как выяснилось, он знает русский.
— В вашем пакете согласие большевиков подписать с нами мир? Так вот, никакого мира! Мы почти у стен Петрограда. Было бы безумием, если бы из Берлина нам приказали остановиться, — сказал сосед Баландина.
— Господин офицер, слава богу, что вы не служите в дипломатическом ведомстве, — сдержанно отозвался Баландин.
— Да, я военный… С кем мир? С нарушителями прав и законов?!
— Как военный, вы должны понимать, что мир нужен вам не менее, чем нам. Сегодня вы имеете возможность наступать. А почему, собственно? Не потому ли, что наши бывшие союзники на Западе ждут, чтобы мы вцепились друг в друга: Германия и большевистская Россия. Чтобы потом прийти и навязать всем свою волю. Без мира с Россией Германии никак нельзя. Я так понимаю. А насчет «нарушителей законов» — что вам сказать? Мы привыкли к таким словам. «Медведи, волкоподобные существа с кинжалами в зубах» — не такими ли нас рисуют? Так вот, скажу вам по секрету: один такой экземпляр перед вами, здесь.
Немецкий офицер сделал гримасу.
— Да, да, здесь! Он разговаривает с вашим командиром. Товарищ Нахимсон — большевик с многолетним партийным стажем. За революционную работу в армии он был в свое время приговорен очень усердными охранителями законов — русскими жандармами — к смертной казни. Правда, заочно, ибо изловить его не успели. Он бежал за границу. Голодал. Читал Маркса и Гете. Между прочим, у него диплом доктора наук.
— Большевик — доктор наук?! того немецкий лейтенант понять никак не мог.
Беседу прервал дежурный офицер. Он сообщил командиру батальона, что пришел какой-то русский генерал, просит принять его.
— Пусть войдет.
В дверях показался генерал в полной парадной форме. Став во фрунт, он без промедления, торжественно возгласил:
— В лице господина командира батальона приветствую кайзера Вильгельма и всю немецкую армию, как спасителей России от большевистских захватчиков. Мы уверены, что победители несут в Россию закон, право, справедливость. А потому нижайшее заверение в поддержке со стороны русского офицерства…
Но тут генерал заметил, что за столом сидят не только немцы. «Кто такие?» — недоумение отразилось на лице генерала.