Он обхватил меня и притянул к себе, и без дальнейших объяснений впился губами в мои губы. От него вкусно пахло парфюмом и кофе, и губы казались такими сладкими, что мне даже показалось, будто я стонала, целуя их. Обхватив меня за ягодицы, он посадил меня на стойку, и принялся снимать мою одежду, я не отставала и помогала ему.
Он приподнял меня и, усадил на себя, отчего у меня тут же вырвался вздох и, увидев, что я улыбнулась, он начал двигаться, целуя меня и шепча что-то на ухо. И когда мы одновременно кончили, на кухню вошла Лора. Застав нас такими, она не сдержалась.
- Ребят, ну вы б хоть не здесь, что ли? Нам тут еще есть как бы, – и, осмотрев наглым взглядом Антонио, добавила - Задница – огонь!
- Лора, ты не выйдешь, пока мы одеваемся? – пунцовая от стыда, спросила я.
- Ага – ответила Лора, улыбаясь мне.
Что-то, насвистывая, она вышла, а мы судорожно стали надевать разбросанные вещи, улыбаясь друг другу.
- Кстати, все хотел спросить, куда делась твоя хромота, я тебя даже не сразу узнал в аэропорту без нее? - спросил Антонио
- Хорошие врачи .
- Надеюсь, ты не комплексовала из-за этого? Ты была очень милой, когда хромала – продолжил он.
- Нет. Просто когда меня спрашивали, как это случилось, я всегда вспоминала маму, виня во всем себя, и мне это со временем надоело. Не хочу это больше вспоминать – отрезала я.
Он удивленно посмотрел на меня, словно думая, что я пошутила, но когда от меня ничего не последовало, он спросил:
- Ты серьезно? Я про то, что ты винишь себя в смерти матери?
- Да.
- Это не твоя вина, и мне кажется, ты знаешь об этом, просто прикрываешься этим, чтобы люди не видели, как тебе больно, я прав? – спросил Антонио.
- Антонио, оставь это, прошу, к чему ворошить былое? Я больше не хромаю и, меня это устраивает – развернувшись, я вышла из кухни.
Моя голова прошла, и я была рада, но душевное состояние терзало. Я зашла в кабинет отца и закрылась на ключ. Мне хотелось побыть одной и подумать обо всем, что произошло. Обведя взглядом комнату, я вдохнула аромат, который витал в нем. Папой здесь больше не пахло.
Скорее всего, теперь здесь сидит Антонио. Подойдя к столу, села в кожаное кресло отца, вдыхая его аромат. Закрыв глаза, я вспоминала, что, когда я была еще маленькая, прибегала к нему и, обвив его шею руками, прятала голову у него на плече. Он знал, что мне страшно в этот момент и всегда гладил по голове, спрашивая, что случилось. Но мне было достаточно и того, что он просто обнимал меня.
Когда я успокаивалась и засыпала, он нес меня в комнату, говоря, что никому меня не отдаст и, что я для него, самая драгоценная вещь в мире. Тогда все казалось простым и понятным. А сейчас все смешалось и не понятно, что будет дальше. Слезы текли по моим щекам и, мне не хотелось ни о чем думать. Лишь вспоминать об отце, и том времени, что было у нас, о том какими счастливыми мы были.
И в тоже время прощаться с ним, понимая, что не успела сделать этого при жизни. Прощаться со всем, что окружало меня. Это больше не мое и мне не принадлежало. Мои мысли прервал стук в дверь. Это была Лора.
- Адалина, милая, я могу войти?
Что ж, видимо мое уединение, окончено! – думала я про себя. Я встала, смахнув слезы со щек, и подойдя к двери, открыла ее.
- Извини, Антонио прислал меня посмотреть, как ты тут? Вижу, что хреново, я могу войти? – замявшись, спросила она.
Я развернулась и пошла обратно к креслу, в котором сидела, тем самым приглашая ее войти. Лора зашла и закрыла дверь, повернув ключ. Я уставилась в окно, игнорируя происходящее, и постояв немного, Лора прошла молча к креслу и села. Она смотрела на меня, а я в окно.
Когда ей это надоело, она встала и прошла к бару, плеснула что-то в стаканы и, подойдя ко мне, протянула со словами:
- Адалина, я переживаю за тебя. Ты отгораживаешься ото всех, не хочешь говорить ни с кем о том, что у тебя на душе, и меня это пугает и расстраивает, разве я тебе не самый близкий человек? Или ты стесняешься чего-то? Мне казалось, что девять лет, это большой срок, чтобы, не стесняясь, говорить мне все, что захочешь, это же я, Лора? Я принимаю тебя такой, какая ты есть и люблю безо всяких «но»! Нельзя в себе держать это все. Одна ты не справишься, я прошу тебя?
Я уставилась на нее пустым взглядом. Опустошив залпом стакан, я вновь отвернулась, не зная, что ей сказать.
- Что ты хочешь услышать от меня? Отец проиграл все состояние и поставил меня на кон. Человек, которого я любила десять лет, тоже любил меня, как оказалось, но так умело скрывал свои эмоции, что я не сразу это поняла, хотя чувствовала, что он неравнодушен ко мне. Я так сильно люблю Антонио, что не могу совладать со своими чувствами, когда он целует меня, и в конечном итоге оказываюсь с ним в постели. Во всей этой неразберихе я не знаю, как себя вести и вообще не понимаю, что делать дальше. Мой отец умер, и теперь к моей вине добавилась еще одна. Что еще, ты хочешь знать? – устало спросила я.