В общем, уже к концу второй недели своей службы у Воронцова, Лиза поняла, что ее начальник – волшебник. И его сын тоже. Это открытие поразило девушку, так как лет с пятнадцати она не верила в волшебство. Когда Обломова была ребенком, существование магов и колдунов было для нее неоспоримым, но по мере взросления, Лиза все больше задумывалась над научным объяснением чудес. Тогда она поняла, что волшебная палочка – это выдумка, потому что не может что-то возникать из ничего, и никакая палочка тут не поможет! Также она не верила в заклинания – ну почему после произнесения какой-либо фразы должно было что-то появиться или исчезнуть, или произойти? Тогда Лиза достала книгу по практической магии и решила погрузиться в ее изучение, но обнаружила, что для того, чтобы стать магом, нужно обладать обширнейшими знаниями по химии, физике, астрономии, математики и биологии. Так получается, что это не магия, а чистой воды наука. Пятнадцатилетнюю Лизу посетило тогда глубокое разочарование, и с тех пор она не верила в волшебство.
К тому же у нее никогда не сбывались желания – она терла уши грифонам на Университетской набережной, загадывала желание с двенадцатым ударом курантов на Новый Год, подкарауливала падающие звезды и… ничего! Ни одно из загаданных ею желаний не исполнялось. А она ведь не просила многого!
Поэтому теперь, обнаружив в доме Воронцовых и в самих Воронцовых столько необычного, Лиза решила пересмотреть свое мировоззрение и, в частности, свое отношение к волшебству. Хотя, она продолжала по привычке говорить, что в волшебство не верит, имея перед собой наглядные примеры заколдованных вещей, не могла уже легко убедить себя в том, что магия – это наука.
Но больше всего девушку удивляло то, что ее ничего не удивляло. То есть, конечно, при виде очередного чуда, у нее рот открывался от изумления, а глаза грозились стать размером с блюдце, но… рассуждая здраво, Лиза не могла не признать, что ее реакция могла бы быть гораздо ярче. Поразмыслив, девушка пришла к выводу, что это тоже проделки ее начальника – ему же не нужно, чтобы его секретарь с воплями ужаса убегала из его дома, спасаясь от игрушечных солдатиков! Лизе было не очень приятно, что на ее нервную систему воздействуют исподтишка, но, с другой стороны, она была благодарна Егору за заботу об ее психике.
Отношения с начальником у Обломовой были замечательные. Хотя их общение ограничивалось короткими указаниями со стороны Воронцова и такими же краткими отчетами Лизы – обоих полностью устраивало положение вещей. Егор был явно доволен работой Лизы, равно как и Лиза была довольна ею. Поначалу девушка боялась давать Воронцову советы, относительно его статей и книг, но, будучи филологом, не могла удержаться от некоторых замечаний и со временем Егор стал все чаще прибегать к Лизиной помощи, работая над очередной главой.
После полугода работы на Воронцова Лиза все еще не могла поверить своему счастью и с любовью вспоминала тот день, когда познакомилась с Ваней. А туфли со сломанным каблуком бережно хранила, справедливо считая, что это они помогли ей найти такое чудное место работы.
В один дождливый майский день Лиза сидела за своим столом и, подперев рукой щеку, раскладывала на компьютере «косынку». Егор поехал за Ваней, и Обломова, оставшись в квартире одна, могла позволить себе немного расслабиться. Портрет Елизара вел себя в тот день особенно нахально, и раздувал ей прическу.
– А что будет дальше? – спросила Лиза у Елизара, даже не оборачиваясь. – Плеваться начнешь?
Портрет, похоже, усмехнулся. Лиза покачала головой. В кабинете Егора что-то грохотнуло, и девушка, подскочив с места, решительно направилась туда, на ходу ругая слоников. Но на полпути была остановлена звонком в дверь. Обломова с удивлением обернулась к портрету – в это время не бывало посетителей. Елизар нахмурился. Лиза пожала плечами и потянулась к кнопке, открывавшей дверь, быстро проскальзывая назад на рабочее место.
Дверь отворилась как всегда бесшумно и мягко, и на пороге возник худой высокий старик с тонким длинным носом, крохотной бородкой и белоснежными волосами длиной до подбородка, облаченный в длинный черный плащ. Он опирался на темно-зеленый зонт-трость и прижимал к груди черную шляпу с зеленой лентой.