Выбрать главу

Яблоки Серёжа видел раз в году летом в период навигации. Хранились они недолго. Съедались быстро. Остальные фрукты он знал по морщинистым заскорузлым коркам в виде сухофруктов, скупаемых всеми жителями посёлка мешками. Мама обливала их кипятком, и когда они немного набухали, показывала: где виноград, где персик, где слива. Во сне Серёжа тоже видел, как на деревьях растут эти странные, замученные жаждой, высохшие заморыши. И только яблоки висели яркие, огромные, разноцветные, как праздничные стеклянные шары с новогодней ёлки.

Родители не ездили в отпуск. Они копили деньги, чтобы купить запорожец. Когда накопленная сумма перевалила за его стоимость, решили докопить на москвич. Затем примерились к жигулям, далее к волге. А потом маленький домик на берегу…

Они всё время жаловались, что от нехватки витаминов шатаются зубы, и надо поехать на юг подлечиться. Но очередной зуб выпадал, и они продолжали добывать золото.

В интернате Певека Сергей закончил школу. Учиться дальше не хотел. Он видел, что увеличивающееся количество намытого родителями золотого песка, ничего не меняет в их жизни. И к золоту был равнодушен. У него тоже, периодически кровя, шатались зубы. И родители, шепелявя беззубым ртом, заставляли пить запаренную кору дуба, всё так же обещая отвезти его к бабушке с дедушкой.

Вскоре они выполнили своё обещание. Когда с Украины пришла телеграмма о смерти.

Все вместе на самолёте они полетели к морю.

У деда был сердечный приступ. Приехавшие врачи скорой помощи констатировали смерть. Услышав это, бабка потеряла сознание и упала, ударившись виском о кровать. Так и умерли в один день. Они оказались совсем не такими как Сергей их представлял. Оба лежали в гробах высокие и сухощавые. А яблоки на деревьях висели именно такие, как снились! Хозяйство было небольшое: десяток куриц, пара десятков гусей и уток, четыре поросёнка. Дом стоял прямо на берегу моря. Влажный, приятный пассат, частенько залетал в духоту дома, разгоняя её по щелям. Прошли похороны, и через неделю, продав всё, родители поспешно увезли Сергея на прииск, боясь, что артель найдёт им замену.

Вскоре Сергея призвали в армию. Как и полагалось в ведомственных инструкциях, служили дети подальше от родительского дома. Так он оказался в этом большом городе. Возил какого-то зашифрованного полковника, а чаще его жену. В основном по валютным магазинам, продовольственным складам, салонам красоты и дачам подруг. Сначала это казалось ему противным. Он совсем не так представлял себе службу отечеству. Но кормили его хорошо — в основном харчевался на хозяйской кухне и в роте спал редко. Скоро служба стала казаться ему малиной. Под конец приехали родители. Хотели обосноваться здесь. Приобрели на какие-то льготные талоны кооперативную квартиру. Но прожив год, не вытерпели и снова вернулись на север в артель.

Больше Сергей их не видел. Только изредка получал от них весточки и небольшие переводы. Лениво отвечал сам. Где-то прочитал, что «ваши дети отнесутся к вам так же, как вы к своим родителям» и редкие, совестливые угрызения сыновних чувств, стал оправдывать результатом родительского воспитания.

Лет через пять пришло сообщение о том, что родители пропали, а с ними и все сберкнижки, о которых так много в детстве слышал Сергей. Пришло поручение из Певека опросить Сергея. Что он мог сообщить? В то время он уже работал в милиции и, не понаслышке, знал, как пропадают люди в центральных городах, не то, что на севере.

Глава 8. Привоз

— Ну что ты там, Серёга, иди, помогай! Очередную партию гавнюков привезли. Некому разгружать! — кричал изо всех сил помощник дежурного.

Конец зимы приносил с собой некоторое сокращение жалобщиков, от которых страдали в основном участковые и их начальники. Не потому, что граждан начинало радовать весеннее солнышко, а коммунальные квартиры стали чаще посещать любовь и прощение. Просто подходы к отделу становились непреодолимыми. С одной стороны, там, где раньше был проход, обнажалась пасть старой, уже местами осыпавшейся, траншеи, которую, лет пять назад выкопала жилконтора. То ли для подводки газа, то ли ещё каких коммуникаций, да так и забыла. С другой — просто не подвели дорогу, надеясь, что, в конце концов, траншею закопают и всё восстановят, как было. Летом половодье грязи высыхало, зимой промерзало. Весной и осенью народ скакал как горные козлы с досочки на досочку, рискуя соскользнуть в грязь и далее съехать по ней в наполненную водой канаву. Досочки периодически утапливались в глине. На них клали новые. Те тоже тонули. Подставляемые под деревяшки кирпичи с причмокиванием поглощались образованным месивом. По несколько раз в день, к отделу подъезжал грузовик с задержанными, ломая переправу. После чего строительство начиналось снова.