— Доброе утро, мадам, — ответил тот неуверенно.
На него произвела впечатление эта элегантная дама из общества. Интересно, зачем она приехала?
— Дома ли мадам Соз? — спросила Розали таким тоном, будто речь шла о хозяйке.
— Мадам Соз? — удивленно переспросил молодой священник. — Отец Ленуар у себя в кабинете, но я не могу с уверенностью сказать, дома ли домоправительница, или она вышла на рынок. — Он выпрямил спину: нельзя допустить, чтобы эта женщина его подавляла. — Быть может, я могу вам помочь?
— Я не хотела бы вести обсуждение на пороге, отец мой, — твердо заявила Розали, — а навестить мы пришли мадам Соз.
Она шагнула вперед, и отцу Тома пришлось посторониться. Он открыл дверь и отступил в сторону, пропуская ее и идущего за ней ребенка. При этом он впервые взглянул на девочку. Красиво одетая, волосы аккуратно расчесаны на прямой пробор и собраны заколкой на затылке, откуда спадают блестящими кудрями по спине, кожа светится здоровьем. Но на лице ее была написана чистейшая ненависть, отвращение, и при виде ее глаз отец Тома ощутил что-то похожее на узнавание.
Он отвернулся, совершенно сбитый с толку. Ведь не может же эта разодетая девочка с блестящими волосами быть той уличной беспризорницей, которую отдали в приют? Та была грязная, в лохмотьях, врала напропалую в надежде остаться в доме. Агата Соз на это вранье поддалась, и отец Ленуар отчасти тоже, но он, отец Тома, не такой легковерный. А теперь? Теперь приехала с визитом дама из общества, а с ней тот самый ребенок. Она приехала благодарить, что приветили ее дочь — потому что это явно ее дочь. Те же карие глаза за невероятно длинными ресницами, те же крутые скулы, пухлые губы. Или же она пришла жаловаться на плохое обращение с девочкой, ругать их за то, что отдали ребенка в приют и выкинули из головы — милостыню подали какой-то обыкновенной бездомной девчонке, убрав ее с улицы?
Что ж, решил он про себя, пожав плечами, в любом случае разбираться с этим отцу Ленуару. В конце концов, это ведь он приходской священник. А отец Тома — всего лишь помощник, подчиняющийся его решениям.
— Я доложу о вашем приходе отцу Ленуару, мадам, — сказал он. — Как мне вас представить?
— Мадам Розали Сен-Клер и ее дочь Элен.
Их провели в кабинет священника, где отец Ленуар приветствовал их благословением, а потом предложил кресла.
— Я приехала благодарить вас и мадам Соз, что приютили мою дочь, когда она оказалась в нужде и вынуждена была скитаться, — сказала Розали.
— Какие пустяки, мадам, — спокойно откликнулся священник. — Это был наш христианский долг. Ребенок ее возраста не должен ни в коем случае быть предоставлен сам себе. К общему несчастью, мы не смогли в то время связаться с вами. Заверяю вас, что виной тому не был недостаток старания. — Он развел руками: — Но при той грозной обстановке в Париже это оказалось невозможным.
— Абсолютно вас понимаю, отец мой, — перебила Розали. — Мы с мужем хотели бы сделать пожертвование вашей церкви в знак нашей благодарности.
— Это весьма щедро, мадам, — заявил священник, — и я мог бы принять его от имени Господа нашего.
— Тогда мы это организуем, — улыбнулась Розали. — А теперь перед тем, как мы уйдем, я хотела бы увидеть мадам Соз, если можно.
Она встала, и отец Ленуар, открыв дверь, позвал:
— Аннетта! Аннетта! Ты где?
Элен была поражена, когда из кухни явилась Аннетта — та самая, что украла хлеб. Девочки уставились друг на друга, но тут священник раздраженно произнес:
— Аннетта, будь добра проводить мадам Сен-Клер и ее дочь в гостиную, а потом попроси мадам Соз прийти туда к ним. — Он обернулся к Розали: — Извините, мадам, сейчас я должен заняться делами прихода, но с мадам Соз вы можете беседовать, сколько вам захочется.
Он снова поднял руку в благословении, но подавать ее не стал. Потом вернулся к себе в кабинет и закрыл дверь.
Аннетта провела их в гостиную и упорхнула искать Агату Соз. Восторг, который выразился на лице домоправительницы, когда она вошла и увидела, кто ее ждет, сообщил Розали все, что ей нужно было знать об этой великодушной женщине. Мадам Соз протянула руки к Элен, и та после секундного колебания взяла их и была притянута в теплые объятия.
— Ты замечательно выглядишь, деточка, — сказала Агата, когда они расцепились. — Слава богу, что у тебя все хорошо! Услышал Господь мои молитвы.
Она обернулась к Розали. Та протянула руку, и они вдвоем сели, сдвинув головы и тихо беседуя.
Аннетта вернулась, и Элен спросила:
— Ты теперь здесь работаешь?
— Да. Мадам Соз пришла в приют и попросила, чтобы меня сюда отпустили.