— Чего ж хорошего? Сказала бы, что хочешь, я бы купил первый ряд.
— Первый ряд! Нашелся купец. Как ты не понимаешь: искусство должно быть счастьем, а за счастье не платят!
— Ага. Пусть отработает восемь часов, а потом пойдет заниматься своим счастьем. Посмотрел бы я на ее антраша.
Они уже это говорили друг другу десятки раз. Поэтому не стали продолжать спор. Тем более как раз вовремя откуда-то вывернулся Бой и восторженно бросился к Лисе.
— Ах ты, Боенька, ах ты, собаченька. Тебя-то всегда можно погладить. Ты-то меня всегда любишь.
— За колбасу, — прокомментировал Вадим.
— Да ну тебя, математик, жалкий сухарь! Боенька меня и так любит.
— Математика сухая, зато физика полна романтики.
— Еще бы! Мы имеем дело с реальными телами, а вы с абстракциями.
— Тела — это хорошо, — согласился Вадим и прижал к себе Лису.
— Да ну тебя. — Она вывернулась. — Вон кто-то едет, приступай к обязанностям.
К воротам подъехала черная «Волга». Государственная. Из нее вылез солидного вида пассажир, несколько нерешительно подошел к Вадиму.
— Сторожа где можно видеть?
— Я — сторож.
А за кого он, интересно, принял Вадима? За кооператора, прогуливающегося с молодой женой?
— Скажите, а председатель ваш, — он на секунду затруднился, но вспомнил: — Святослав Юрьевич здесь?
— Нет, сейчас нету. А вы из стройтреста?
— Да.
— Он о вас говорил. Просил передать, что будет часам к пяти.
Солидный товарищ покраснел.
— Но как же так? Мы договорились! Сейчас еще только половина четвертого.
Раздражение, обращенное на председателя, Вадима только радовало. Он продолжал с готовностью:
— Он просил либо подождать, если можете, либо заехать еще раз.
— Безобразие! Министр какой, чтобы его полтора часа ждать! Передайте, что я не знаю, смогу ли приехать еще раз. Так и передайте: не знаю! И передайте, что я удивлен. Обязательно передайте: удивлен! Пусть сам ко мне звонит, сам едет. Ему нужно, в конце концов. Министр какой!
Солидный товарищ пошел к своей машине.
Вадим присмотрелся и узнал его шофера: у того же здесь четыреста двенадцатый «Москвич» стоит! Через шофера, наверное, и познакомился председатель с этим начальником.
— Видишь, какой сердитый, — сказал Вадим вслед уехавшему товарищу, — привык всех распекать, все на стройке знает, а не знает самой простой вещи: его шофер отрегулировал зажигание и ездит на смеси — половина девяносто третьего бензина, а половина семьдесят шестого. А сэкономленный девяносто третий льет в свой «Москвич».
— Такой жулик? — наивно удивилась Лиса. — А откуда ты знаешь?
— По выхлопу вижу.
— Врешь ты! Нашел дуру: «по выхлопу»!
Вадим рассмеялся.
— Вру, он сам рассказывал. Он здесь держит машину.
Лиса вздохнула:
— Все-таки неприятно, когда рядом жулик.
По этому вздоху Вадим еще раз убедился, что он правильно поступает, что не посвящает Лису в подробности своих дел.
— Волчок, а я хочу потрогать щенков. Пусти, а?
— Подождешь несколько дней.
— Я осторожно. Только нос суну.
— Вот и будет очень досадно его лишиться.
— Значит, если бы Гайда откусила мне нос, ты бы меня бросил?
— Конечно!
Вадим сделал жест: мол, чего и сомневаться.
— Та-ак. Хорошенького же муженька я выбрала.
Такими импровизированными скетчами они часто забавлялись, но если всерьез, неужели он бы взял изуродованную жену?!
— А я-то думала, ты любишь мою прекрасную душу.
— Разумеется. Но в соответствующей упаковке.
Вадим снова притянул ее к себе.
Не всегда они пререкаются! Только вчера они целовались у Вадима дома, — отец должен был вернуться с минуты на минуту, а квартира однокомнатная, так что большего они не могли себе позволить, — но вдруг Вадим отстранился и сказал: «Подожди, давай немного поговорим». И она ответила: «Как ты хочешь. Все — как ты хочешь».
Слова как слова. Но суть в том, как она их произнесла. Наверное, ради таких минут и дается жизнь.
Издали раздался кашель: возвращался дядя Саша, докуривая «Ту».
— Ну как на объекте? Все спокойно?
— Что ему сделается, объекту этому.
Подкатил новенький «жигуль» — правда, первой модели, самый простой, — и его владелец пошел навстречу дяде Саше, как старому знакомому. Черный, носатый, в ермолке — живой персонаж Шолом Алейхема.