— Эй! — кричали снаружи. — Эй!
И стук в дверь.
Вадим вскочил, не совсем соображая, что за тревога. Не пожар ли?
Выскочил. И остановился ослепленный. Прямо в него упирались лучи фар. За ними слышался работающий дизель.
— Вот ты где! И не добудишься сразу.
«Шпалы!» — сообразил он наконец.
— Привез?
— Все тридцать, как договорились.
— Ну, поехали.
Все еще неверно ступая, — сон в гараже всегда почему-то тяжелый, с трудным пробуждением, — Вадим кое-как залез в кабину «МАЗа».
Пустой гараж, освещенный прожекторами, выглядел тревожно. Фары высвечивали тени; казалось, в них должен кто-то таиться, но из теневого небытия возникали только ряды ворот с тяжелыми замками.
— Здесь.
«МАЗ» оказался к тому же и самосвалом. Кузов задрался, и шпалы с ксилофонным стуком посыпались на землю. Шпалы и в самом деле отличные: новенькие, черные, свежей пропитки. Они лежали беспорядочной кучей, а нужно было их пересчитать — не обязан же он верить на слово.
— Ровно тридцать, и не сомневайся, — сказал шофер.
При свете прожекторов его лицо с неестественно расставленными глазами выглядело еще менее привлекательно, чем днем. Все же Вадиму удалось пересчитать шпалы в куче, хотя это было занятие вроде психологического практикума в «Науке и жизни»: «пересчитайте, сколько ниток изображено на рисунке», — нужно было ни одну шпалу не пропустить, ни одну не посчитать два раза.
Минуты через три Вадим отошел от кучи удовлетворенный.
— Точно, тридцать.
И полез за бумажником.
— А шпунт ты достать не можешь?
Шофер небрежно сунул три десятки в наружный карман.
— Будет — привезу. Чего говорить заранее. Договоримся, если что. Ну, ты меня здесь не видел.
— Само собой.
Шофер легко взлетел в кабину, тронул — и только стоп-сигналы красными искрами сверкнули на повороте и исчезли.
Вадим пошел досыпать.
В три часа он проснулся и отправился сменять дядю Сашу. Тот дремал в будке.
— Давай иди спать как следует.
— Да я не хочу, — бодро сказал дядя Саша. — Какой мой сон стариковский.
У дяди Саши была раздражающая манера кокетничать. Нет того, чтобы сразу идти спать; обязательно расскажет, как он на фронте не спал по восемь ночей, — принимал специальные американские таблетки, — какая у него вообще бессонница. Так предложил бы хоть раз: «У меня бессонница, спи ты всю ночь!» — но нет же, и, выходит, Вадим просыпался для того, чтобы выслушивать воспоминания. В другое время — пожалуйста, очень интересно, но не среди ночи.
— Привез-таки, да? Я видел, полный кузов. Так что теперь фронт работ обеспечен? — Дядя Саша был расположен поболтать. — А мне торцовые ключи обещали, понял? Так мы их в два раза быстрее собирать станем. Три штуки в день кинем — и пойдем домой.
Вадим вяло кивнул. Он уселся в сторожевой будке, включил электропечь, рассчитывая додремать до шести.
— А еще знаешь кто приезжал? Петрович на автобусе. Опять гаражи привез, понял?
Петрович время от времени привозил ночью невесть откуда некрашеные гаражи и прятал в пустой гараж, который уже три месяца как продавался. Там он привезенные гаражи красил и только потом являл на свет.
— Через забор ему кидают, не иначе. Ну что, там работягам сотню, ну шоферу, а потом здесь за четыреста продаст. Понял?
— Тут ему не позавидуешь. Это уж прямая уголовщина, — сказал Вадим, несколько даже гордясь своей непричастностью к таким делам. — Попадется когда-нибудь.
— И не жалко.
Наконец дядя Саша все же ушел в дом — он там устраивался на досках, но на второй пост упорно не ходил: не любил крыс. Вадим вытянул ноги на стулья и задремал. После пяти стали появляться первые хозяева машин, Бой издали встречал их лаем, Вадим с трудом поднимал голову, кивал проходящим и дремал дальше.
В шесть появился на крыльце дядя Саша. Раннее июльское солнце уже встало, стены дома сделались розовыми, и дядя Саша казался крестьянином с лубочной картинки, который вышел пахать на зорьке.
Вадим оставил дядю Сашу сторожить, а сам пошел раскидать песок и бросить начерно шпалы, чтобы, когда в девять сменятся, сразу выровнять шпалы по ватерпасу и начать собирать гараж, — рациональная организация труда.
Вадим опять разделся до пояса — утренний загар самый ценный — и не спеша разравнивал песок. Получалось как раз на две площадки, как он и рассчитывал. Маленький подполковник, наверное, договорился с председателем, подполковнику нужно будет ставить в переднем ряду, так что эта площадка пойдет кому-то другому. Только вот опять придется за песком для подполковника на набережную идти. Или послать его в порядке разделения труда, пусть сам поунижается?