— Родители выберут мне подходящую пару.
— Ладно.
— Тетя Нетти уже заждалась. Мне пора.
— Хорошо, тогда до завтра.
— До свиданья. — С этими словами она повернулась и побежала по дорожке и вверх по улице.
Я села на ступеньку, наслаждаясь наступившей тишиной. Но сладкий миг длился недолго: судя по всему, почувствовав, что репутация самого непоседливого ребенка в Лос-Анджелесе находится под угрозой, Исаак проснулся и издал истошный вопль.
Глава четвертая
В эту ночь Исаак проспал целых три часа, с 2:00 до 5:00. И когда я проснулась от его утреннего ворчания, которое обычно предшествует утреннему кричанию, то в прямом смысле этого слова выпорхнула из постели. Просто удивительно, как сказочно чувствуешь себя после трех часов непрерывного сна, особенно если обычно не спишь и одного. Я вытащила ребенка из кроватки и пулей вылетела из спальни, чтобы он не разбудил Питера. Добравшись до гостиной, я включила приемник и уселась кормить свое чадо под утренний выпуск новостей Государственного Общественного Радио. Исаак уже привык завтракать под успокаивающий голос Боба Эдвардса.[17] Меня же, из-за отсутствия возможности почитать газету, только эти полчаса утренних радионовостей и спасали от полного неведения о том, что творится в мире.
Когда Исаак утолил голод, я усадила его в прыгунок, закрепленный на кухонной двери. Он принялся радостно раскачиваться, подпрыгивая то вверх, то вниз, а я, внезапно вообразив себя Мартой Стюарт,[18] решила приготовить завтрак. Вскоре в духовке уже допекалась горка на удивление аппетитных, поджаренных до золотистой корочки оладий с бананами. Я накрыла стол на троих, теперь на нем красовались стаканы с соком и вазочки с подогретым сиропом, а из кофеварки доносился запах горячего эспрессо. И отправилась будить остальных членов семьи.
Руби открыла глаза, злая и невыспавшаяся, но, узнав, что на кухне ее ждут оладьи, сразу повеселела. Ее отца пришлось уговаривать немного дольше.
— Дорогой! Проснись!
Неразборчивое ворчание.
— Милый… Милый! МИЛЫЙ! — я выдернула у него из-под головы подушку. — Вставай! Кофе уже готов. И оладьи!
— Еще пять минут, — пробормотал он, накрываясь одеялом с головой.
— Ну же, вставай, Питер. А то оладьи остынут и раскиснут, — я склонилась и провела носом по его шее. — Давай, просыпайся, — прошептала я, и кончик моего языка проскользнул в его ухо.
— Ай! — закричал он, подскочив метра на два. — Ч-черт, Джулиет, в чем дело? — Он уселся на краю кровати, ковыряя пальцем в ухе. — Терпеть этого не могу.
— Я приготовила завтрак, — мило улыбнулась я.
Он удивленно уставился на меня.
— Что?
— Оладьи. Я сделала оладьи.
— Ух ты. Ладно, встаю. — Питер поскреб небольшое брюшко, натянул пижамные штаны и побрел за мною на кухню.
В коридоре мы остановились посмотреть на Исаака и Руби. Они держались за руки, Руби слегка покачивала прыгунок малыша. Ее рыжие кудряшки сияли в лучах утреннего солнца. (Раннее солнце вообще довольно редкое явление в Лос-Анджелесе, где туман и смог обычно висят до середины утра.) На лице Исаака расплылась широкая улыбка. Руби наклонилась и поцеловала брата в щечку.
— Прыгай, Изя. Прыг, прыг, прыг.
— Привет, Персик, — окликнул ее Питер.
Она пронеслась по коридору и прыгнула ему на руки.
— Доброе утро, папа. Смотри, какой касивый день.
— Да, и впрямь красивый, моя сладкая.
Все вместе мы позавтракали — наш лучший семейный завтрак за долгие, долгие месяцы. С тех пор как родился Исаак, мы с Питером стали походить не на любовников, а на сотрудников фабрики по воспитанию детей. При этом Питер — явно по совместительству. Прошло то время, когда мы фактически проводили весь день вместе — Питер работал ночью, когда я спала. Теперь за день мы видели друг друга не больше, чем любые работающие супруги, то есть не очень много. Не знаю, то ли из-за нехватки времени, то ли из-за моей усталости или дополнительной нагрузки в лице второго ребенка, что-то в наших отношениях пошло наперекосяк. Уже давным-давно мы никуда не ходили вдвоем и не вели разговоров по душам, не говоря уже о полном отсутствии сексуальной жизни.
— Джулиет, впервые за последние несколько месяцев ты похожа на себя, — задумчиво произнес Питер.
Я улыбнулась.
— Впервые за последние несколько месяцев я чувствую себя собой. Не удивительно, что при диктатуре одна из пыток — не давать человеку спать. Весьма эффективная штука.
Питер наклонился ко мне и поцеловал в щеку.
— Я по тебе соскучился.
Я ощутила легкое раздражение. Разве это моя вина, что в последнее время я не в себе? А как бы он себя чувствовал, если бы ночи напролет нянчился с орущим ребенком? И вообще, кто целый день и полночи торчит в студии? Тем не менее я решила не позволять неприятностям испортить такой хороший день. Запихала подальше недовольство и улыбнулась. Правда, слегка натянуто, но все-таки.
— Твоя правоверная девочка сегодня придет? — поинтересовался Питер.
— Да. В десять. Скорее бы.
Питер одел Руби, запаковал ей обед и повез ее в детский сад по дороге на работу. Я помахала им на прощанье с крыльца и вместе с Исааком поднялась наверх. Без четверти десять мы оба, уже вымытые и одетые, ждали Фрэйдл.
В десять мы сидели на крыльце.
В десять пятнадцать мы стояли в конце дорожки.
В десять тридцать мы уже дошли до середины улицы.
В десять сорок пять я усадила ребенка в коляску и помчалась к миссис Танненбаум.
Когда я дошла до ее магазинчика, моему взору предстала запертая дверь с табличкой «ЗАКРЫТО». Я заглянула внутрь через дверное стекло и увидела в дальнем углу девочку, которая сидела на высоком стуле и читала книгу. Я постучала по стеклу. Девочка заметила меня и, покачав головой, показала на табличку. Я постучала еще раз, уже более настойчиво. Наконец она слезла со стула, подошла к двери, приоткрыла ее и произнесла:
— Сегодня магазин не работает.
Девочка оказалась менее красивой копией Фрэйдл. Такие же темные волосы, заплетенные в такую же косу, только коса тоньше, а волосы не такие блестящие. Глаза темно-синие, но, в отличие от Фрэйдл, без того потрясающего фиолетового оттенка. И рот, и нос немного крупнее. Тем не менее я с полной уверенностью могла сказать, кто это.
— Сара?
На ее лице промелькнуло удивление.
— Откуда вы знаете мое имя?
— Меня зовут Джулиет Эпплбаум. У меня работала твоя сестра, Фрэйдл. Она не появилась сегодня утром, вот я и пришла.
Сара неуверенно теребила пуговицу рубашки.
— Не знаешь, где она? Позови ее, пожалуйста.
Сара не отвечала.
— Нет, я не сержусь. Просто хочу узнать, что случилось, и ждать ли мне ее сегодня. Или когда-нибудь.
Тишина.
— Сара, — резко окликнула я девчонку.
Она вздрогнула и испуганно уставилась на меня.
— Поговорите с моим отцом, — выдала она наконец.
— Что? Твой отец запретил ей работать у меня? Это так?
— Пожалуйста, поговорите с отцом.
— Сара, что случилось?
— Фрэйдл ушла.
Теперь настал мой черед удивляться:
— Ушла? Как это ушла? Где она?
— Вчера она не вернулась домой. Сейчас ее все ищут. Мне велели сидеть в магазине, на случай, если она вдруг позвонит или появится.
Я не знала, что и сказать. Внезапно я вспомнила того молодого человека в летной куртке. Могла ли Фрэйдл уйти к нему? Могла ли она сбежать с Йосей? И стоит ли рассказывать ее родителям, что я видела их вместе?
Ход моих мыслей прервал громкий телефонный звонок. Сара схватила трубку:
— Алло? Нет, Aba.[19] Она не звонила. Хорошо. Aba, Aba, подожди. Здесь эта женщина. Та, с ее ребенком вчера сидела Фрэйдл. Она пришла сюда за ней.
18
Ведущая известного в США кулинарного телешоу, автор ряда книг по кулинарии и домашнему хозяйству.