– И я тебя понимаю, – кивнул Андрей. – В Выжиги мы не едем. Я сказал это Кондрату просто так.
Я запуталась.
– Ты ему не доверяешь? Считаешь, Степан в любой момент сможет вернуть его обратно? Как он это делает? Это колдовство или он его опоил какой-то мерзостью, как меня?
– Ты стала верить в колдовство? – Андрей хмыкнул. – Три дня назад ты рассуждала совсем по-другому.
– Три дня назад я была совсем другим человеком, – призналась я и все-таки заставила его придержать шаг. – Андрей, со мной произошло нечто ужасное! Пока тебя не было... Макс… он меня...
– Я знаю, перед ним сложно устоять, – сказал Андрей, и я вспыхнула, как маков цвет.
– Нет, ты не так меня понял! Между нами ничего не было! Ты поэтому так сухо со мной разговариваешь, да? Ты думаешь, что он?.. Но все не так! Макс заставлял меня делать жуткие вещи, мы занимались колдовством, он хотел вылепить из меня жрицу, но я с ним не спала! И не собираюсь это делать и впредь! Как ты мог, Андрей?!
– Господи, Лера, я совсем не это имел в виду! – воскликнул Никольский, приостанавливаясь.
– А что ты имел в виду? И зачем ты меня спасал, если так про меня думаешь? – я неожиданно завелась – до слез, до сварливых интонаций и противной дрожи в голосе. – Или ты тоже собрался на мне жениться в два часа ночи, потому что об этом твердят звезды?
– Жениться мне недосуг, – ответил Андрей, дернув уголком рта. – Но ты же не хотела оставаться и дальше у этих людей? Или я чего-то не понимаю?
– Я тоже ничего не понимаю! – разозлилась я. – Степан тебя ждал, он организовал ловушку, а ты уверен, что сейчас действуешь не по его плану?
– Уверен.
– Тогда объясни! Может, он просто позволил меня забрать, поскольку это согласовывалась с его интересами? Он хитрый дьявол! Он даже разрешил Денису меня пытать, чтобы сделать тебя посговорчивее!
– Если они собирались применить пытки, то лишь для того, чтобы разозлить тебя.
– По-твоему, я медведь, которого можно безнаказанно тыкать острыми пиками, когда он сидит на цепи?
– Образ излишне красочный, но верный.
– Но Денис сказал...
– Денис ничего не понял! И вообще, все потом, Лера, – Андрей отвернулся и пошел вперед, но я поймала его за рукав.
– Больше тебе нечего мне сказать? Только «потом, Лера»?
– Я многое хочу тебе сказать, но у нас нет времени! – Андрей немного повысил голос. – С минуты на минуты полгорода отправится на наши поиски, а мы тут будем стоять и рассуждать?!
Он был прав на все сто. Конечно, нормальные люди, зная, какие темные дела творит Степан Судопольский, ни за что не сунутся по доброй воле в гостиничную пристройку, а мычание очнувшегося охранника примут за мои стоны, но случиться может всякое. И тогда погоня очень быстро выйдет на наш след.
Я закусила губу и молча пошла за Андреем. Меня била мелкая дрожь, в душе царил полный раздрай, и шея в месте пореза вдруг начала сильно беспокоить. Всякий раз, как я поворачивала голову, появлялась резкая боль. Мы по-прежнему держались огородами. Узкая тропка петляла, периодически уводя назад, описывая круги, и скоро я совершенно заблудилась. Во времени я тоже потерялась, мой телефон был в сумке, а я не рисковала в ней рыться, чтобы узнать, который час. По моим представлениям, с тех пор, как мы покинули гостиницу, прошло минут десять-пятнадцать. Но я вполне могла ошибаться в обе стороны.
Дождь усилился, а мое самочувствие стремительно портилось вслед за погодой. Мне было холодно, и все виделось как за мутной пеленой. Ноги налились свинцовой тяжестью, а краски перед глазами пожухли. Даже правильные слова, способные передать происходящие со мной метаморфозы, стерлись из памяти, и я лишилась любимого занятия, всегда помогавшего скрасить жизнь. В голове хаотично болтались только грубые глаголы да существительные; они молотами стучали в ушах в такт неровным шагам.
Я не жаловалась, потому что Андрею из-за раны в плече было наверняка хуже, и все же начинала подозревать, что долго в таком темпе не протяну. Нет, не зря наркотики называют величайшим злом! И хотя Туманцев создал весьма мудреную формулу, эффект от его препаратов был таким же пугающим, как от героина или опиума. За всплеском ясности и ярости, шло опустошение и безразличие, за бодростью – болезненная усталость. Я подозревала, что мне еще ой как аукнутся эксперименты безумной семейки.
Наконец мы выбрались на грязную лесную дорогу. Какой-то темный автомобиль при виде нас мигнул фарами, и я невольно прижалась к Андрею, ища защиты, но оказалось, что это был условный знак, которому мой спутник заметно обрадовался.