Я, как и раньше, не чувствовала усталости, но периодически впадала в странное забытье. Люди двигались вокруг меня в призрачном тумане, уплывали, истончались, а вот грозовая туча в небе становилась все ярче, ближе и вещественнее. От ее гула дрожала земля. Или она дрожала от вибрирующих звуков, льющихся откуда-то из глубины капища? В какой-то момент мне даже показалось, что все вокруг буквально кипит от бесплотных теней, носящихся над головой...
Снизу все еще поднимались люди. Они проходили мимо меня, изображали некий полупоклон и гасили свои факелы в шипящей воде бассейна. Огонь, дым, вода, гром, посверки разрядов в вышине — что-то из этого мне казалось, а что-то было реальным, я давно уже запуталась. Я вроде бы сидела привязанная к трону, но в то же время взирала на все с высоты птичьего полета. Надменное спокойствие, прорывавшийся из глубин животный страх, нетерпение и сонливость – все это сталкивалось и бурлило внутри меня, то сковывая душу северными льдами, то разжигая в ней адово пламя. Костер невдалеке гудел, люди раскачивались, кто-то в экстазе катался по земле и визжал, кто-то в исступлении срывал с себя одежду, а кто-то, невзирая на окружающих, уже сплелся в невообразимые клубки, иллюстрируя извращенную Камасутру.
Я с недоумением смотрела на мир, распадающийся на нелепые фрагменты. Хотелось зажмуриться. Или уснуть. Или сбежать. Но я здесь была не просто так, у меня было важное дело. А еще требовалось срочно найти место, где предстоит укрываться от опасности, если, конечно, мне удастся освободиться от золоченых канатов.
Я нагнулась, лихорадочно ища каменный круг, но никак не могла сообразить, где же это и как вообще должно выглядеть. Андрей сказал, что в круг заключен алтарь, правда, Иван его разобрал, чтобы выпустить темные энергии… Но где тут алтарь? Может, тот плоский стол на ножках позади бассейна? Или алтарь это бассейн? Или костер? Мысли скакали и путались.
А потом я увидела Макса, и зрелище его связанных спереди рук вновь вывело меня из мутного транса и заставило забыть обо всем. Нас разделял бассейн. В его темных водах отражался бушующий огонь от костра. На Максе был все тот же костюм из крапивы и белая рубашка, на которую ложились огненные тени, окрашивая ее в волнующийся красный цвет. Макс не смотрел на меня, он вообще держался из последних сил, стоял, пошатываясь, а сбоку его поддерживали два человека в синих балахонах.
А еще я увидела Ивана с Чашей в руках. С моей Чашей! Он вышел из арки и величественно плыл вокруг каменного стола, держа Чашу на вытянутых руках, как величайшую драгоценность. Но он не имел на нее никакого права!
Я встрепенулась. Вокруг Ивана опять замельтешили черные тени, но он не делал попытки их отогнать. Видимо, все это мне мерещилось, но тут одна из теней зависла прямо надо мной, и грозные красные зрачки уставились сначала на ожерелье, а потом на мое лицо. Меня прошиб пот.
Пока мы играли в гляделки с неведомой сущностью, к каменному столу подвели Степана. Он тоже был связан, но не покорился обстоятельствам, как Макс, а активно сопротивлялся. И все же его растянули на камне. Иван стал что-то выкрикивать - громко, протяжно и односложно.
– Ууур-р! – рычал он. – Ор-рууух! Анааах! – и от этих заклинаний я всякий раз вздрагивала, они звучали как удары хлыста. Они злили и раздражали. Я ощущала поднимающуюся во мне вибрацию. Земля раскалывалась. Люди на трибунах подхватывали ритм и тоже конвульсивно дергались и раскачивались. А я неотрывно смотрела на Чашу, она влекла меня. Хотелось встать, но золоченые канаты не пускали - и тогда я закричала. Мне вторил оглушающий гром.
Макса тоже подтащили ближе к алтарю и швырнули на колени. Его губы шевельнулись, но я не расслышала, что он пытался сказать. Степан лежал сверху, а его внук сгорбился на коленях рядом.
Иван замер над ними с Чашей. К их живописной сцене присоединился еще один жрец в синем балахоне. Он вскинул руку с искривленным ножом, лезвие сверкнуло, отражая огненные сполохи от купальского костра. Толпа на трибунах яростно завопила почище футбольных фанатов. Иван наклонился, подставляя Чашу к груди Максима. Третий жрец схватил Чудинова за волосы, оттягивая голову и открывая беззащитную шею. А дальше…
Дальше время понеслось рывками. Все события происходили практически одновременно, занимая секунды. Но добрую половину из них я пропустила.
Ожерелье вспыхнуло у меня на груди, загорелось красно-белыми звездами. Я вновь закричала, уже от боли, которую мне причинял артефакт. Руки были привязаны к столбам, я дергала их, пытаясь дотянуться до груди, но сил не хватало. Один из шестов опасно накренился, и огонь с подставки закапал вниз.