Я отвернула голову в бок и увидела, что Макс выронил балахон, который держал в руке, и недоуменно уставился на себя. Чья-то пуля попала ему в верхнюю часть груди, и алая кровь стремительно заливала рубашку. Ноги его подкосились, он шагнул назад, натолкнулся на край каменного стола и стал заваливаться...
– Прячься под алтарем! – крикнул Андрей. Кому он кричал: мне или Максу? Я совсем плохо соображала. В мозгу билось лишь: «Андрей в Макса не стрелял! Андрей в Макса не стрелял!». Но кто тогда стрелял и что теперь будет? Его кровь – кровь наследника черных колдунов! – попала на жертвенный алтарь. Портал открывался...
Иван взревев, бросился на Никольского. Тот, перепрыгнув через бассейн, почему-то кинулся прочь. Разочарованный Стародубцев завопил так, что перекрыл очередной удар грома. Но тут на него сверху обрушились черные тени – и вопль оборвался…
А я с ужасом смотрела на Макса, лежащего на алтаре. Камень под ним светился, светились все сейды. Мир содрогался и осыпался белыми хлопьями. Этого не должно быть!
И тут воздух вновь раскололся от огненного столба. Он рухнул на меня, сжигая то, что не сгорело в первый раз. Он причинил адскую боль. Я даже кричать уже не могла – воздух вспыхнул прямо в легких, и я наконец-то потеряла сознание…
Очнулась я потому, что кто-то усиленно тряс меня за плечо. Грудь горела, в голове пульсировало, но я все еще была жива...
– Лера, давайте я вам помогу!
Я поняла мутный взгляд и увидела отца Дмитрия. Священник был без рясы, в простой клетчатой рубашке, но я узнала его добрую лунообразную физиономию. В его руке щелкнул выкидной ножик, в точности, как у Андрея, им он обрезал вторую сковывающую меня веревку, и, подхватив под руки, потащил с трона.
Я застонала и нашла в себе мужества взглянуть на свою грудь, ожидая увидеть обугленную одежду и кровоточащую плоть, но платье было цело, а ожерелье… с ним что-то было не так.
С ним все было не так, потому что, когда священник потянул меня, оно от толчка стало соскальзывать. Его замок раскрылся сам собой.
Макс!
Меня прошиб холодный пот, и я забыла про собственные горести. Если ожерелье раскрылось...
Отец Дмитрий вел меня к каменному столу. Пули свистели над нашими головами, но, к счастью, ни одна из них нас не задела.
– Максим – ему надо помочь! – прохрипела я, и отец Дмитрий кивнул.
Чудинов еще дышал, даже оставался в сознании, но говорить не мог. Мы (по большей части – отец Дмитрий, я скорей мешала, чем помогала) стянули его вниз, под стол, и втиснули между каменными ножками. Я забилась в щель следом, на ходу разрывая платье. Макс попытался что-то произнести, но на губах запузырилась кровь, и я велела ему замолчать. Меня трясло, перед глазами все прыгало, но я, припоминая школьные уроки ОБЖ, старалась остановить кровь, зажимая рану руками. Тем не менее, я как-то сумела заметить, что священник вытащил откуда-то два белых булыжника и, пыхтя от напряжения, заполз в другою щель и уложил камни рядком, присоединив к таким же белым собратьям. По цепочке из камней, опоясывающих алтарь, побежали светло-голубые искры.
«Господи, защитный круг!» Я уставилась на ноги отца Дмитрия, которые маячили возле моего лица. Священник и волхование на капище?! Как же так?!!
А снаружи творилось невообразимое. Выстрелы смешивались с раскатами грома, криками, воплями и отрывистыми командами. Хлынул дождь, погасивший наконец-то огни пожарища, но вокруг настолько стемнело, что я перестала различать даже мельтешение тех, кто бегал возле алтаря. Мой несчастный мозг давно отказался от полноценного участия в окружающем бедламе, сосредоточившись на помощи Максиму. Картину произошедшего я смогла восстановить гораздо позже благодаря рассказу Андрея.
Оказалось, что Степан Судопольский пригласил его к участию в ритуале и подробно изложил замыслы своего брата, велев помешать Ивану переселиться в тело Максима. Вот только Степан сам не учел двух моментов. Во-первых, у меня было не только ожерелье, но еще и перклат, и силой двух артефактов Чаша была уничтожена, а не просто выбита из рук Стародубцева. А во-вторых, сам Степан неожиданно стал пленником, и не мог вмешаться в ключевые моменты. Андрей вышел на капище, как один из помощников, и едва в его руках оказался ритуальный клинок – такой же древний, как и Чаша, активировал перклаты и разбил Чашу.
Иван понял, что Никольский свободен от его чар, и кинулся отнимать нож. Макс решил прийти на подмогу, но лишь помешал (Андрей сказал – не нарочно). Ивану удалось ускользнуть. Воспользовавшись замешательством, он кинулся ко мне с ножом, ведь время его стремительно уходило. Ни Степан, ни Макс не были доступны, а портал требовалось открыть. Содомия, творящаяся на капище, достигала пика, и сейды просыпались.