– Лежи-лежи, – поспешно сказала я. – Нам тебя и так хорошо видно.
Макс выглядел бодро. Голова у него была в повязке, повязка украшала и грудь, но глаза сверкали, а кожа на щеках приобрела живой оттенок, несмотря на щетину. Рядом с постелью стояла стойка для капельниц, но была пуста, и это тоже обнадеживало. Палата, кстати, была двухместная, но Чудинов находился в ней один.
– Вера, выйди на минутку, мне с ними переговорить надо с глазу на глаз, – произнес Макс немного хрипло. Тополева нахмурилась, но возражать не стала, покорно встала и удалилась в коридор. Я заняла ее место, а Андрей встал за мной, положив руки на спинку стула.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила я.
– Как тупое бревно, накаченное обезболивающими. Поскольку говорить долго мне утомительно, давайте сразу к делу, – Макс посмотрел на Никольского. – Они мертвы оба? Мне отказываются сообщать.
– Да.
– Хорошо, – он на мгновение прикрыл глаза. – А мой отец? Петр Чудинов.
– Арестован. Ты и твоя мать проходите свидетелями. Анна уже давала показания здесь, к ней выезжал следователь. Скоро и тебя навестят.
– Это понятно. Раз вы тут оба, вам удалось выскользнуть из зоны отчуждения…С какой целью вас отпустили?
– А ты откуда про зону знаешь? – вопросом на вопрос ответил Никольский.
– Два и два сложил. Так что у вас за планы? Ты будешь фильтрацией заниматься, а Лера?
– Она уезжает в Москву вечерним поездом.
Макс взглянул на меня и растянул губы в улыбке:
– Вот это отличная новость. Лера, у меня к тебе тогда будет деловое предложение.
– Какое? – легкомысленный тон Чудинова меня насторожил.
– Моя газета осталась без главного редактора. Не согласишься занять его место?
Я вспомнила «Карапуза», который тоже оказался «полярником», и замотала головой.
– Не отказывай, пожалуйста. Эта газета мне очень дорога, мое любимое детище, я не переживу, если там все развалится. Аренда оплачена на год вперед, постоянный круг читателей, подписка во втором полугодии выросла, договор с типографией… – он засипел, задохнулся и не стал продолжать.
– Почему бы тебе не предложить этот пост Вере?
– Она не такая способная, как ты. Тебе понравится, Лера!
– Ненавижу эту фразу, – буркнула я.
– Она согласна, – влез Андрей, и я возмущенно оглянулась.
– Андрей, с какой стати ты решаешь за меня?
– А чем тебе еще в Москве заниматься? – тот пожал плечами.
– Я вернусь и тебя подменю, это временно, – заявил Макс, – и не так страшно, как тебе кажется.
– Вы сговорились?
– Ну ты же не откажешь умирающему в последней просьбе? – Макс подмигнул, но выглядело это благодаря бинтам почти жалко. – Мне вообще-то нельзя волноваться. Но если я буду уверен, что с газетой все в порядке, быстро пойду на поправку.
– Шантажист!
– Вот и договорились, – Макс вновь перевел взгляд на Никольского. – Там это… мать моя вот-вот придет. Задержи ее в коридоре, будь добр. Я Лере пока наставления дам. Профессиональные. Не хочу, чтобы она влезла и вытолкала вас вон, пока мы не обсудим кое-что.
– Хорошо. Поправляйся, – Андрей с каменным выражением лица скрылся за дверью.
Макс поманил меня пальцем:
– Что у вас с ним не так?
– Ничего, – я не собиралась обсуждать с Чудиновым наши мелкие размолвки. – Все хорошо. Он сделал мне предложение, и я согласилась.
– Ага, – Макс одарил меня бледной улыбкой, – поздравляю. И все же тебя что-то сильно расстраивает, я вижу тебя насквозь.
– Ты об этом собрался со мной беседовать?
– Ну, да. Ты меня спасла, я благодарен тебе, Лера. И твое благополучие для меня не пустой звук. Я надеялся увидеть тебя светящейся от счастья, но… Что происходит? Он тебя насильно выгоняет в Москву?
– Просто я переживаю, – призналась я. – Ничего не закончилось. То одно, то другое. Андрей…
– Ясно. Медового месяца не получается. Но ты знала, кого выбираешь.
– Он мечтает о спокойной мирной жизни, и я его дождусь. Все рано или поздно завершится, он выйдет в отставку, мы поселимся в тихом скромном домике в лесу…
Макс остановил меня слабым взмахом ладони:
– Прими его таким, какой он есть – или беги без оглядки прямо сейчас. Никольский никогда не будет жить в скромном тихом домике в лесу.
– Почему это? Он уже работал егерем…
– Это прикрытие, дуреха. Когда затевается крупная операция с непредсказуемым исходом, сотрудников всегда якобы увольняют. Он никогда не был простым егерем и никогда им не станет.
– Зачем ты так говоришь?
Он отдышался (пространные монологи отнимали у него силы) и продолжил: