Перед глазами у меня поплыло. Макс наверняка все это знал! Он с самого начала планировал убить меня – использовать до последнего вздоха. Высосать из меня все силы! И совесть в нем даже не шелохнулась.
– Почему ты рекомендовал держаться за него? – воскликнула я в праведном гневе. – Ты сказал, что рядом с Максом я в безопасности! Как ты мог?! Он медленно убивал меня, а ты ему потворствовал!
– Конечно, те мои слова трудно оправдать, но это был единственный для тебя выход,– ответил Андрей, вновь смутившись. – Тебя не спасет ни отъезд, ни сопротивление, ни истерики, ни хорошая драка – только свет твоей души. Твое сострадание. Твоя способность любить и прощать. Мы боремся не с Максом, пойми, Лера! И не с Иваном. Страх за себя, эгоистическое желание послать все к черту – это ошибка, провал и неминуемая гибель! Противостоять ожерелью и черной магии, которую оно олицетворяет, можно только с добротой в душе. Поэтому я хотел, чтобы ты думала не только о себе, но и о ком-то еще. Например, о человеке, заблудившемся в потемках, которому нужна помощь и кто сам отравлен ложью. Только спасая других, мы спасаемся сами – это главный закон магии! Все прочее работает на зло.
Я застонала и закрыла лицо руками. Я не хотела слушать философские бредни. Мне было тошно от них. Больно и страшно.
– Ты меня обманул! Ты тоже! Ты идеалист и предатель!
– Лера, я готов драться за тебя хоть со всем миром! – выпалил Андрей. – Но твоя душа сейчас намного важнее телесного благополучия. Это то, что далеко от понимания простых обывателей, что не согласуется с системой координат того же Миши Самойлова, но что я сам не могу игнорировать! Что толку спасать человека, если сердце его поражено ядом и неминуемо убьет его изнутри? Я Хранитель, Лера! И у меня есть свой долг!
– Какой кошмар! – сказала я.
– Я сделал ошибку, что не увез тебя из города в первый же вечер, – чуть тише признал Андрей. – Я проводил тебя в гостиницу, а надо было хватать в охапку и силой везти на вокзал. Но я слишком долго сомневался, и Макс успел надеть на тебя ожерелье Он оказался дальновиднее и умнее, а я – полный осел! Однако я не хочу ставить на Максиме крест. За него следует бороться. Вы оба должны выжить, помогая друг другу!
– Макса не исправить!
– У него есть шанс, – упрямо возразил Никольский. – С его точки зрения он тоже спасал тебя, пытался перекроить на иной лад, повышая выживаемость. В век торжества всевозможных пороков ты умудрилась вырасти доверчивой «тургеневской девушкой» – несовременной и уязвимой. Тебе не хватало стервозности – и Максим работал над твоим характером из самых благих побуждений. К тому же чем больше в твоей душе темноты, тем безопаснее для тебя проклятые камни Юмалы. Он не желал тебе смерти! Не буду спорить, что благими намерениями он вымостил тебе дорогу в ад, однако для него самого тоже не все потеряно.
– Макс никого не станет слушать! Он маленькая копия своего деда, он точно так же, как Иван, самоуверен и любит играть с людьми.
– И все же ты с ним теперь связана. И только у тебя есть возможность достучаться до него. Спаси его, Лера! Он нам нужен. Он нужен прежде всего тебе.
– Мне надо на воздух… – вымолвила я, с трудом поднимаясь. Голова моя кружилась от переизбытка чувств, а ярость, которую я подавляла в себе изо всех сил, в буквальном смысле выгрызала мне внутренности. Хотя я не могла точно сказать, на кого ярилась больше: на Макса или все-таки на Андрея.
Никольский вскочил:
– Не спеши, я помогу, – он подхватил меня под локоть, отставил стул, который едва не упал от моих неуклюжих движений, и осторожно сопроводил до входной двери.