Я не стала обуваться, просто стянула кое-как носки и пошла на улицу с голыми ногами. Мне требовалось прикоснуться к земле, к траве, получить от них поддержку. Я не знала, почему возникло это желание, но Андрей, кажется, меня хорошо понимал.
Когда мы выбрались на улицу, мне стало легче. Андрей усадил меня на лавку под окном и сел поодаль – не близко, чтобы не соприкасаться даже рукавами одежды, но и не слишком далеко. Я оценила его деликатность. Нет, у Никольского хватало тараканов голове, но ставить его на одну доску с Максом не следовало. Чудинов в моих глазах был отъявленным негодяем и потому потерян навсегда.
Наверное, мне следовало вспомнить старую мантру про то, что «я одна и надо надеяться исключительно на собственную голову», однако, вопреки всему, я хотела хоть к кому-нибудь уже прилепиться – к кому-то мудрому, сильному, надежному (и доброму – это тоже важно!) Мужское плечо, маячившее сейчас на расстоянии руки, манило, обещая долгожданный покой. Ну, в самом деле, неужели я настолько невезучая и так плохо разбираюсь в людях? Я устала от своего одиночества. Мне надо было стать сильной, как никогда, но ужасно хотелось при этом, чтобы кто-то гораздо сильнее подстраховывал и берег от ошибок.
Перед нами расстилалась широкая лужайка, поросшая высокой травой с редкими вкраплениями васильков и ромашек. Соседский дом, стоявший не на одной линии, а немного в глубине улицы, темной громадой возвышался справа, а слева проходила растрескавшаяся полоса старой дороги. Ей не слишком много пользовались ныне, и, если бы не остатки асфальта, она бы давно скрылась под натиском травы. У самого горизонта блестела на солнце полоска Варозера. Небо было пестрым от темных туч, подсвеченных красным и оранжевым; между ними лежали неровные перистые ленты белых облаков и провалы бездонной голубизны. Солнце в данный момент пряталось за крышей соседнего дома, распуская над ним лучистый нимб, от которого слезились глаза. Добрая, мирная картина… Но тут в небе над головой раздался нарастающий стрекот вертолетных винтов, и я переполошилась.
– Они летят на Хауду, – сказал Андрей. Это была первая фраза, что он произнес за долгое время. – Обычная смена, простые работники, они не имеют отношения к Судопольским и «Магдалине». И ничего не знают про нас.
Хауда, «Сарафарма» и «Магадлина» пугали, как и раньше, и я придвинулась к Никольскому. Он неуверенно развернулся, чтобы обнять меня рукой. Я чуть поколебавшись, положила голову ему на плечо. Да пусть все летит в тартарары! Если и правда следует прислушиваться к сердцу, то с его точки зрения только так и надо!
– Не переживай так, Лера. Мы справимся. Ты справишься. Все будет хорошо.
– Да? – спросила я, пожалуй, излишне плаксиво. – А почему тогда мне то и дело становится плохо? На мне больше нет ожерелья, оно далеко, но я по-прежнему выхожу из себя при малейшем затруднении и схожу с ума. Я устала сама от себя!
– Ты накрепко связана с камнями, – ответил Андрей. – Ожерелье стало твоим во всех смыслах. Расстояние ослабляет воздействие, но не отменяет его. И все же в этом доме ты в большей безопасности, чем где-либо еще.
– Почему?
– Здесь есть специфическая защита. Со временем действие камней на тебя ослабнет, но это при условии, что ближайшие месяцы ты проведешь на Хангапоге.
– Месяцы?! – во мне опять все всколыхнулось. Я аж подпрыгнула на лавке: да куда он меня заманил?
– Да. Завтра я покажу тебе, где проходит граница, и расскажу, как она работает.
– А другого способа избавиться от влияния Юмалы нет?
– Есть, – ответил Андрей после секундного колебания. – Даже два. Но об этом мы тоже поговорим завтра.
– Почему не сегодня?
– Тебе пора отдохнуть. Лечь спать пораньше. Хватит с тебя потрясений. Если мы так и будем бередить твои раны, эта ночь будет не менее тяжелой, чем предыдущая. А я не хочу.
Я сказала себе, что Андрей совершенно точно не похож на Макса. Макс искал любой повод, чтобы вывести меня из равновесия. Его речи вроде бы полнились медом и нежной страстью, однако производили обратное действие: будоражили и заставляли ощущать собственную никчемность. А Андрей в словах подчас был излишне резок, вот только на подсознательном уровне я не чувствовала ни агрессии, ни фальши. Андрей успокаивал меня, хотя внешне не прикладывал к этому усилий. Даже жуткие вещи в его присутствии переставали казаться такими уж жуткими.
И в тоже время Никольский обернулся не тем, за кого себя выдавал. Он боевой маг, лазутчик и убийца – пусть последнее и случилось с ним по недоразумению. Однако, вне всяких сомнений, у него свои цели и планы, в том числе и на меня. Смогу ли я принять его настоящим? Согласна ли находиться и дальше в его обществе? Вдруг он опасен, причем - опаснее Макса?