– Переоденься сразу в сухое, – велел он, сам же скинул обувь и прошлепал голыми ногами в комнату.
Я справилась с верхней одеждой и повесила ее на оставшиеся свободными крючки, а когда расшнуровала кроссовки, опять появился Андрей с огромным махровым полотенцем в руках. Еще одно полотенце поменьше было перекинуто через плечо. Он успел сменить джинсы на древние треники, но по-прежнему щеголял голым торсом. Его волосы, которые он только что ожесточенно тер в попытке высушить, торчали в разные стороны как иглы дикобраза.
Я выпрямилась, бросая взгляд на его рану.
– Нормально все, – сказал Андрей. – Я же себе биогенный стимулятор вколол, помнишь? Он ускоряет регенерацию и обезболивает.
– Но рана открытая, ее все равно следует обработать. Тут есть аптечка? Бинты или пластырь, перекись водорода? Я тебе помогу.
– Спасибо, – Андрей улыбнулся и накинул мне на голову запасное полотенце. – Я жду тебя на кухне.
Он удалился, а я быстро достала из рюкзака вещи на замену, переоделась, вытерла волосы и лицо, и нерешительно приоткрыла дверь шире, оглядывая помещение.
Большую часть кухни занимала печь. Она возвышалась до потолка, имела множество выступов, полок и ниш, одна из которой даже была загорожена подобием занавески. Слева у окна был закуток с рабочими столами, посудными шкафчиками, бочками и длинным сундуком с покатой крышкой, на которой криво примостились пустые кастрюли. В углу кучкой стояли метла, ухват и кочерга. Два небольших окошка, забранных мелким переплетом, были лишены штор, а стекла, как в зеркале, отражали дальнюю часть помещения с обеденным столом и резным буфетом. Маленькая форточка, раскрытая в непогоду, впускала немного свежести и равномерный шелест дождя.
– Иди ближе к печке, – пригласил Андрей, который рылся в навесных полках. – Я сейчас нам что-нибудь согревающее сделаю. Молоко с медом пьешь?
Я растерялась. После Макса я опасалась любой пищи и питья. Андрей, конечно, не такой, но…
– Это правда, что сегодня до трех ночи я уязвима? – спросила я.
– Любой человек уязвим, и ты, и я, – ответил Андрей, – и не только сегодня. Но здесь тебя никто не тронет, дом надежно защищен.
– Они точно сюда не заявятся?
– Сейчас им по-любому мешает буря, даже в Койвуяги, а завтра – посмотрим. Остров, кстати, не любит чужаков.
– Ты расскажешь мне подробности?
– Разумеется. Только не все сразу, Лера. Сначала мы отдохнем, поужинаем, а уж потом будем со всем потихоньку разбираться.
– Хорошо, – я прошла к столу, за которым обнаружился низкий диван, он стоял по стене справа от печки, упираясь одним углом в ее белый бок, а другим в самодельную этажерку с книгами. Диван был покрыт хлопковым гобеленом, затканным красно-коричневыми маками. Я осторожно села, принюхиваясь к слабому запаху стирального порошка, идущего от покрывала. Кажется, бабушка Ната серьезно подошла к делу наведения порядка.
Из кухонного закутка послышалось шипение – Андрей, отвлекшись на что-то, упустил молоко, которое грел на маленькой электрической плитке.
– Вот зараза! – воскликнул он, хватая голыми руками ковшик и, естественно, обжигаясь. Он перелил уцелевшее молоко в две глиняные кружки и принес их на стол. Рядом поставил туесок с медом.
– Откуда продукты? – поинтересовалась я.
– Часть я привез еще в субботу утром. А часть от соседей, – Андрей отодвинул стул и сел. Он щедро зачерпнул ложкой мед и опустил в свою кружку, неторопливо помешивая. – Чего стесняешься? Бери свою порцию. Молоко с медом очень полезны. Да, подожди, там еще конфеты были…
– Нет, не надо конфет! – я встала. – И ты не ответил про аптечку. Я не стану ничего пить, пока не перевяжу тебе плечо.
Андрей взглянул на свою не слишком красивую и довольно глубокую царапину. Пуля вырвала солидный кусок мышцы, но все же подобное ранение следовало считать удачным: ни костей, ни крупных артерий задето не было. Рана давно не кровоточила, но края ее покрылись спекшейся коркой и совершенно мне не нравились.
– Где-то там, в буфете все было, в верхнем ящике, – задумчиво протянул Никольский, – зеленка, бинт... Но на самом деле мне не привыкать.
– Вижу, что не привыкать, – я обратила внимание на многочисленные шрамы, украшавшие его грудь и предплечья. Один такой – выпуклый, белесый, похожий на распускающийся бутон хризантемы – располагался прямо напротив сердца. Почему-то мне подумалось, что это тоже след от пули. Только тот стрелок был куда метче Дениса и стрелял на поражение с явным намерением убить. – У тебя богатая биография.