– Тоже вкусный? – его губы дрогнули в намеке на улыбку, но глаза остались тревожно-вопрошающими. – А ну-ка, покажи мне руки!
Он вскочил, обогнул стол и схватил меня за левый локоть, изучая сгиб. Потом, сердито сведя брови, взялся за вторую руку.
– Что они тебе кололи?
– Понятия не имею, – я в свою очередь с недоумением воззрилась на синюшные пятна, проступившие в местах инъекций. Это точно были не кровоподтеки от падения в овраг. Ну надо же! А я и не подозревала. – Они дали мне кагор...
– Не только кагор. Даже в вену нормально попасть не могут, уроды, – Андрей сумрачно заглянул мне в глаза. – Во рту сушит? В ушах есть неприятный звон?
– Какая разница? Главное, что ты рядом, – я воспользовалась тем, что он так низко ко мне наклонился, и погладила его лицо, зарылась в еще влажные волосы. Но Андрей дернул головой, с непонятной гримасой.
– Лера, – сказал он, вынуждая меня встать из-за стола, – это не шутки!
Я надулась.
– Я знаю, что не шутки. Вообще-то я не пью, совсем, – сообщила я, пока он вел меня к дивану и усаживал поудобнее. – Но они подмешали какие-то стимуляторы именно в кагор, так Иван Судодубский, то есть Ставропольский… нет...ну, не важно! Он, главное, велел, а они все послушались. А я не соглашалась! Но Денис все в меня влил, гадина! Представляешь, он схватил меня за нос! А я…
– Я понял, Лера, – прервал меня Андрей. – Помолчи немного, пожалуйста. Мне надо сосредоточиться.
Он сел рядом со мной на диван, прижался лбом к моему лбу и застыл так. Мне стало скучно, и я обвила его руками, поглаживая шею и плечи.
– Ты меня любишь? – шепнула я. – А я вот тебя очень-очень люблю!
Он посмотрел на меня своими невозможно-синими глазищами, которые перевернули у меня внутри все, выжгли напрочь мысли, оставив только одно единственное желание: пробудить в них страсть, чтобы они горели не тревогой, а жаждой обладать мною. Чтобы его губы жарко путешествовали по моему телу, доставляя блаженство. Чтобы он…
– Лера, я сейчас кое-что сделаю, – Андрей осторожно запустил руку под мою футболку, и я с готовностью подалась ему навстречу.
– Да! – сказала я ему. – Я тоже хочу, чтобы ты это сделал! Давно хочу!
Андрей скользнул ладонью по моей обнаженной спине, нежно перебирая пальцами позвонки, я прильнула к нему грудью, в свою очередь пытаясь задрать ему одежду…
– Извини, будет немножко неприятно.
Его палец нащупал какую-то точку, нажал, и я резко вскрикнула. Словно миллион раскаленных игл прошил меня насквозь, прервав дыхание и выбив из глаз слезы.
– Прости, так надо, – он вторично куда-то нажал, а я дернулась с протестующим обиженным воплем. Картина перед моими глазами расплылась, а потом вдруг обрела невиданную доселе четкость. Словно до этого я смотрела на мир сквозь какую-то марлю, теперь же все предметы виделись ясно, обрели краски, а комната, хотя и кружилась, но уже не казалась наполненной дымом…
Я смотрела на Андрея, и до меня медленно доходило, что произошло.
– Это поможет, но совсем ненадолго, – сказал он мне. – Будет проще, если ты мне скажешь, что именно они тебе давали. Может, ты видела упаковку или цвет коробки хотя бы…Я бы подобрал антидот.
– Я ничего не видела… – прошептала я, неудержимо краснея. Я предлагала ему себя как последняя шлюха, какой позор! Одно счастье, что это можно списать на наркотический дурман.
– Ладно, не страшно, приляг, – он встал, уступая мне диван целиком. – Я что-нибудь придумаю.
Он принес мне плед и закутал в него, хотя мне и без того было жарко. Но я не спорила. Стены и мебель перед глазами дружно вспухли, надуваясь. Не осталось, кажется, ни одной прямой линии – все они противно изгибались, словно жирные гусеницы, повисшие на нитке. Я вцепилась в руку Андрея, мне не хотелось, чтобы он уходил. Я ощущала себя беззащитной и потерянной. А еще мне было очень стыдно: теперь он видел, во что меня превратили! Тошнота, озноб, сменяющийся жаром, потные слипшиеся волосы и вспышки неконтролируемой ярости – я прекрасно представляла, какое зрелище его ждет в самое ближайшее время, и заранее переживала. Теперь он точно меня разлюбит!
Андрей сел на пол и улыбнулся ободряюще (и фальшиво, как с грустью отметила я).
– Ты немного поспишь, отдохнешь, а я займусь решением твоей маленькой проблемы, хорошо?
– А она точно маленькая, моя проблема?
– Решали и посложней, – он наклонился и поцеловал меня. Легко, без страсти, скорей так, как мать целует ребенка, только мне достался поцелуй не в щеку или лобик, а в губы.
– Спи, – велел он и прикоснулся указательным пальцем к точке между моими бровями, после чего глаза мои моментально налились свинцовой тяжестью и закрылись сами собой.