Помимо изучения искусства девочек-ниндзя-копов, мы проводили по четыре часа в день на занятиях по Математике и Науке. Это был единственный раздел школьной программы, который большинству из нас необходимо было изучать заново, чтобы сойти за своих. Английский и История не сильно поменялись с наших времен, но Математика продвинулась вперед. Мы считали продвинутым уровнем переход от алгебры к геометрии и тригонометрии, а теперь приходилось иметь дело с началами матанализа. Конечно, и в наши дни немало школьников, которые не продвинулись дальше алгебры, но средний выпускник старшей школы сейчас обладает большими познаниями в математике, чем большинство из нас после окончания колледжа. То же касается Биологии, Химии, Физики и других основных научных предметов. Конечно, все основы я изучил еще четверть века назад, но все-таки ученице старшей школы полагается иметь набор знаний посвежее. Всем нам нужно было немного восстановить сноровку в этих областях.
Повторение школьного курса давало нам также шанс на ре-социализацию, о которой говорила мне агент Миллер. Новый шанс войти в ту же воду. Мы снова сидели в классе за партами, в строгом порядке. Нам приходилось поднимать руку, чтобы отпроситься в туалет. Мы называли учителей Мистер Томпсон или Миссис Ричардсон. Нам не разрешалось разговаривать. Иногда, просто для фана, мы даже обменивались записочками. Несколько часов в неделю мы писали диктанты на сотовых телефонах, приобретая навык набирать смски так, как это делают в наши дни девушки нашего возраста. В моей армейской юности мне приходилось иметь дело с сокращениями типа ASDF (Air Self Defense Force - Силы противовоздушной самообороны), FATOC (field army tactical operations centre - тактический операционный центр полевой армии). Теперь это было "OMG 2MI!". (Oh my god, too much information! - О боже мой, слишком много информации!).
Ну и, конечно было множество тонких социальных штучек, которые начали проявляться по ходу занятий. То, как мы рассаживались в классах, зависело от факторов, которые мы поначалу даже не осознавали. Разумеется, девочки, которые и раньше были женщинами, предпочитали держаться вместе. То же касалось и тех, кто оказались слишком взрослыми или наоборот слишком юными. Мы также разделялись по расовому принципу и даже по типу одежды, которую предпочитали носить. Например, девушки, которые раньше были мужчинами, но предпочитали носить более женственную одежду, составляли отдельную группу в группе. Им нравилось провоцировать остальных на нервную реакцию. Каждый, конечно, нервничал по своей причине.
Выполнение домашних заданий давало мне возможность поработать над почерком. Почерк настолько трудно поддается осознанному контролю, что даже профессиональному актеру трудно изменить его до неузнаваемости. Но я тренировался скруглять буквы и вставлять завитушки, чтобы это было больше похоже на записи девушки-тинейджера. Честно признаться, больших успехов я не достиг. Все-таки двадцать лет выписывания штрафов за неправильную парковку и мелкие нарушения придали моей манере письма уникальное канцелярское очарование, от которого я так и не сумел до конца избавиться.
Наконец, по истечении девяти месяцев, на протяжении которых я почти каждый день практиковался выбивать из людей дерьмо, учился быть девушкой из семьи белых отбросов Америки, а также заново осваивал алгебру, мое обучение закончилось.
*****
Мы с родителями не сразу приступили к своей миссии под прикрытием. Сперва нас ждал маленький город в Западном Техасе, где меня устроили в школу, отец занялся доставкой пиццы, а мама подрабатывала в баре. Там мы провели три месяца. За это время я покрасил в черный брови и волосы, проколол каждое ухо в шести местах, включая неизбежный пирсинг в верхней части уха, и обзавелся татушкой в виде четырехлистного клевера - сзади на шее, примерно на уровне воротника. Для достоверности я даже поставил три совершенно ненужных пломбы на коренные зубы - две наверху и одну внизу. И начал курить - впервые с тех пор, как уволился из корпуса морской пехоты. Я рассудил так: Баббл подарил мне тридцать дополнительных лет жизни, что ж, пару из них вполне можно потратить на мою фиктивную личность.
Я удивил сам себя, умудрившись обзавестись в школе парой друзей. За хозяйственной постройкой при школе был пятачок, который не просматривался из окон учительской. Туда ходили курить плохие ребята, и когда я присоединился к этой тусовке, обратной дороги в приличное общество уже не было. Через неделю один из завсегдатаев курилки, парень примерно моего возраста по имени Лестер, пригласил меня на пивную вечеринку. Под покровом ночи я вылез из окна дома, который мы арендовали с родителями, и отправился навстречу приключениям.
Он подхватил меня на краю квартала, и мы вместе поехали в пустыню. Лестер был типичным техасским парнем из старшей школы. Копна темных волос, черная кожаная байкерская куртка, мятая белая футболка, и дешевые мешковатые джинсы, которым полагалось выглядеть старыми и рваными. По дороге мы трепались о разных группах, рассуждая какая сойдет за спид-металл, а какая за деф-металл. Вся беседа шла в гнусавой монотонной манере, которая должна была подчеркивать крутизну собеседников. Когда скоростная магистраль пошла в гору, мы съехали на грунтовую дорогу и стали петлять между холмами. Вскоре мы добрались до вечеринки, которая представляла собой кружок подростков у костра в пустыне. Я пристроился рядом с Лестером в своем прикиде деревенской потаскушки, и принялся, как и все, посасывать пиво, болтать о всякой фигне и курить одну сигарету за другой в попытке согреться.
Я не слишком следил за ходом беседы. Меня гораздо больше беспокоило, что будет, когда Лестер повезет меня домой. Никто официально не инструктировал меня, как вести себя с пацанами-тинейджерами, но было ясно, что если я собираюсь играть роль Бет Маккормик хоть какое-то время, придется по крайней мере научиться заигрывать с мальчиками. Полагаю, что все - включая моих родителей и спецагента Миллер - предполагали, что всякие шашни и амуры будут в меню, но никто не потрудился хоть что-то рассказать об этом мне. Лучше было бы вообще не иметь с дела с половыми отношениями - но увы... Если девушка, которая выглядит, как я, одевается, как я, и говорит, как я, не пытается даже флиртовать - это обязательно вызовет вопросы. Конечно, я бы мог разыграть лесбийскую карту. Такая идея мне нравилась. Но это тоже привлекло бы ко мне слишком много внимания и поставило мое прикрытие под угрозу. Безопаснее всего было проглотить лягушку и делать то, что должно быть сделано. Не обязательно доводить до секса. Эту границу я не собирался пересекать - хотя бы из-за возможных криминальных последствий. Но идти по этому пути все же придется.
Когда все уже порядком промерзли и надрались, мы с Лестером забрались обратно в его пикап и двинули домой. Мой мозг копа восставал против того, что Лестер водит пьяным, но я постарался задвинуть его подальше и напомнил себе, что мы в Техасе. Когда мы наконец добрались до нашего квартала, мой спутник совершенно шокировал меня тем, что даже не попытался сунуть руку под мою рубашку или поцеловать меня. Он просто неторопливо припарковал машину, обернулся ко мне сказал:
- Спасибо, что поехала.