В очереди наступает полная тишина. Напряжение растет. И тут мужик с квадратным подбородком разряжает обстановку словами:
- За мед плачу я.
Катя прыснула, Олег хмыкнул, очередь захохотала.
На улицу они вышли, все еще смеясь. Солнце поливало их золотистым жаром, от асфальта шел чуть заметный розоватый пар, трава и деревья на газонах блистали нежной зеленью, май ярко звенел завершающим аккордом.
- Завтра уже июнь, - проворковала Катя.
- Да, - отозвался Вадим и притянул ее к себе, крепко обняв. – Ты не устала?
- Нет, что ты! Мне так легко! Я словно парю в воздухе! У меня такое чувство, будто время повернуло вспять!
- А ты знаешь, что действительно во Вселенной есть такое место, где время идет в обратном направлении. Это – так называемые черные дыры.
- Да ты что, в самом деле?
- Да, мой маленький Ёжик.
- Какой ты умный, мой ласковый Чулачакви!
- А это что еще за зверь?
- А это спроси у Вали, она тебе подробно расскажет об этой лесной сущности, принимающей обличие самых любимых и близких существ. Чулачакви мой милый, Чулик.
- Чулик? Классное словечко.
- Смотри, дуб какой огромный! Интересно, на нем есть желуди?
- Ну, это не самый большой дуб, и, похоже, он еще молод для желудей.
- Почему?
- Да потому, что чтобы на дубе выросли желуди, ему должно исполниться как минимум 50 лет. И вообще, еще не сезон.
Так они шли, обнимались и болтали, счастливые и радостные, и незаметно для себя вошли в какой-то парк. Деревья, лучась изумрудными улыбками, незримо кивали им, птицы пели им гимн любви, солнце нежно окутывала их золотым сиянием… Они сели на траву под свод высоких лип с нежными клейкими листочками, и подставили солнцу свои счастливые лица.
- Ты не жалеешь, что сделал это? Как же ты теперь, без своего бизнеса?– ласково спросила Катя.
- Нет, - ответил Вадим. - Лучше сделать и жалеть, чем жалеть, что не сделал. У нас теперь будет новая жизнь, независимая!
К ним подбежал кудрявый белоснежный пудель, понюхал их, и неспешно двинулся дальше, опустив морду и что-то выискивая в траве. Следом прошла дамочка в бежевых брючках и с поводком в руке.
- А ты знаешь, что домашние животные могут предвидеть будущее, и даже спасать хозяев от несчастий? – сказала Катя. - Я читала, как одна кошка, спавшая на заднем сидении автомобиля, внезапно проснулась, прыгнула на переднее сиденье и укусила свою хозяйку за руку. Та вынуждена была остановиться, и тут огромное дерево обрушилось на дорогу как раз в том месте, где в это время оказалась бы машина, если бы не остановилась.
А какой-то пудель, также сидевший на заднем сиденье автомобиля, вдруг положил обе лапы на плечи хозяину и начал рычать. Тот от неожиданности резко притормозил, и тут же за поворотом вместо узкой горной дороги перед машиной разверзлась пропасть – случившийся накануне оползень буквально вырвал кусок дороги.
- Да, я тоже слышал что-то в этом роде. Животные вообще существа загадочные, - разнежено отозвался Вадим.
Мимо прошел мужчина в цветастых шортах и длинной розовой майке с белыми лилиями. Катя фыркнула, и негромко пропела:
- Мужик по селениям бродит,
Наверное, он - трансвестит:
В горящие избы заходит,
Коней на скаку тормозит...
-Ха-ха-ха, - захохотал Вадим.
Домой они вернулись лишь под вечер. Друзья давно ушли восвояси, прислугу и охрану (Валю и Олега) они отпустили, и остались в квартире вдвоем. Так начался их романтический вечер при свечах, при тлеющем камине, в окружении цветов…
Они смотрели друг другу в глаза, словно в зеркала, и уходили в это зазеркалье, и тихо беседовали о сокровенном.
- Знаешь, - задушевно говорил Вадим, - у меня из головы не выходит сон, который я видел пару недель назад.
- Что за сон? – голос Кати таял от охватившей ее нежности.
- Снилось мне, что шел я по узким улицам старого города с деревянными домами. Шел без направления, словно повинуясь зову, которого не слушал. Подошел к высокой часовне, поднялся по узкой винтовой лестнице на самый верх, и оказался в комнате с низким сводчатым потолком. Стены комнаты были белые, а из мебели было только массивное деревянное кресло с высокой спинкой - оно стояло на небольшом черном возвышении. В кресле монах. Меня переполнило странное ощущение легкости, счастья, и при этом какой-то непонятной грусти. Монах молчал, однако я отчетливо услышал голос: «Ты можешь задать один вопрос». Недолго думая, я выпалил: «Как жить надо?» Повисла пауза, а затем я проснулся. Я был в отчаянии, слезы подступали к горлу. Мне стало грустно оттого, что я потерял то чувство бесконечного счастья (несмотря на его горечь), и что не услышал ответа на свой вопрос.