– Отец скоро проснется, – тихо проговорила Кэтрин. – Он сам выберется. И мама тоже, – добавила она, вдруг ощутив себя виноватой, что забыла про маму, пусть даже на несколько секунд. Морис промолчал. Заморгал, смахивая капли с ресниц.
Кэтрин знала, что фары питались от аккумулятора. Если случайно открыть дверцу – однажды мама так сделала, – маленькая лампочка в машине останется гореть, и даже этого хватит, чтобы «аккумуляторы сдохли». В начале поездки отец об этом предупреждал. Рано или поздно аккумулятор сядет; наступит полная темнота. Она оглянулась. За спиной лишь косой дождь и темные силуэты деревьев.
– Надо укрыться от дождя, – сказала она.
Морис ничего не ответил. Он осел на землю и уткнулся в грудь подбородком.
– Морис.
Он поднял голову. Глаза сверкнули в полумраке.
– Что?
– Надо найти укрытие, иначе нам конец.
Глава вторая
14 ноября 2010 года
Сюзанна с двумя внуками стояла на пороге своего лондонского дома и смотрела, как автомобиль сына подъезжает к дому под дождем. Над крышами домов на противоположной стороне улицы возвышался купол Имперского военного музея. Тим ушел за машиной, мальчики остались с ней. Теперь он парковался вторым рядом; в сгущающихся сумерках мигали оранжевые аварийные огни. В доме зазвонил телефон.
Пусть сработает автоответчик, подумала она.
Тим привозил мальчиков из Брайтона два раза в месяц по воскресеньям. Сюзанна всегда ждала этих дней. Иногда они шли в итальянский ресторан через дорогу или в греческий – тот нравился ей меньше, но сын его любил. Когда ей хотелось что-то приготовить – а это случалось через раз, – она готовила обычно жаркое из ягненка. Бывало, мать мальчиков, Астрид, тоже приезжала, но чаще Тим был один. Сюзанна не обижалась на отсутствие Астрид: сноха много работала, в выходные ей наверняка хотелось побыть одной.
Сегодня дождь то переставал, то усиливался, и они никуда не пошли. После обеда Сюзанна оторвала детей от айпадов и усадила всех играть в настольную игру.
– Пока, бабушка, – сказал Джордж. – Спасибо, что позвала в гости.
Милый Джордж, всегда сама вежливость.
– Не за что, дорогой. Я всегда вам рада.
– Пока, – сказал Дэнни и торопливо ее обнял.
Они перепрыгнули через затопленный водосток между припаркованными машинами. Дэнни сел на переднее сиденье, тут же достал телефон и начал его проверять. Джордж уселся назад. Он взглянул на нее через открытую дверь и улыбнулся; белые зубы блеснули на темном лице.
Тим опустил стекло и потянулся через Дэнни.
– Пока, мам, – крикнул он. – Через две недели опять приедем. Я позвоню.
Машина уехала, а Сюзанна услышала высокую одиночную ноту – сигнал автоответчика. Тихий женский голос наговаривал сообщение.
Несмотря на дождь, она вышла на тротуар и помахала им вслед. Это был их с мальчиками ритуал с самого детства, хотя теперь только Джордж в нем участвовал. Он обернулся и замахал рукой. Сюзанна замахала сильнее. Джордж удвоил усилия, и его рука замелькала так быстро, что превратилась в пятно. Автомобиль удалялся, Джорджа стало не видно. В конце улицы включились тормозные огни, и машина свернула налево. Они уехали.
Она еще немного постояла, испытывая меланхолию, которая всегда накатывала, когда дети уезжали. Дэнни и Джордж были биологическими братьями; Тим и Астрид усыновили их в приюте в Эфиопии. Никто не знал, как и где умерли их родители. Не осталось никаких записей. У родственников не было средств, чтобы взять детей к себе, – так сказали Тиму. Тогда Сюзанна сомневалась насчет усыновления; сомневалась – даже не то слово, она испытывала первобытный страх, но, естественно, ничего не сказала. Очевидно, дети были травмированы из-за пережитых в детстве событий, но что именно это были за события, никто сказать не мог. А межрасовое усыновление? Возникнет много вопросов: и у окружающих, и у самих ребят. Вся эта затея безнадежно усложнит им жизнь, только и всего.
Сюзанна впервые увидела ребят в Гэтвике, когда те только сошли с самолета. Дэнни тогда едва исполнилось два, он недавно научился ходить. Джордж был еще младенцем. Они оказались намного чернее, чем она думала. Как бы ужасно это ни звучало, их вид еще долго приводил ее в смятение. При встрече она вздрагивала всякий раз. Ей постоянно хотелось к ним прикоснуться, тайком погладить их руки и ноги, когда они спали или сидели рядом, пока она читала им сказки о заботливых кроликах и добросовестных поездах. Она нежно проводила пальцем по их мягким животам и щекам, нащупывала под кожей тонкие косточки. Больше всего ее удивляли стопы. Она зажимала их в ладони и поглаживала в том месте, где заканчивалась розовая кожа подошв, будто хотела нащупать конкретное место, стык, где начиналась чернота.