Что-то я забрёл в своих догадках совсем не туда. Как может его Людмила выгнать, если у них всего две недели назад сын родился, и мы всем милицейским колхозом по рублю собирали. Кстати, я сам и собирал по поручению руководства, потому что считаюсь, вроде бы, другом семьи. Помнится, ещё задолго до роддома Саня и Люда спорили, как им назвать малыша. С именем для девчонки определились, что будет Танька, а с мальчишеским вышла заминка. Я посоветовал назвать Даниилом, им понравилось. И что теперь получается? Стало быть, Санька сам ушёл? Да я ему тогда…
Но действительность оказалась куда чудесатее.
— Леха, тут у меня такое дело… — принялся объяснять Санька, но отчего-то сбился. Не докурив первую сигарету, полез за новой.
— С Людмилой поругался? — строго, как подобает правильному другу-коммунисту, спросил я.
— Нет, все хор, — отмахнулся Саня. Помявшись, спросил— А ты смеяться не будешь?
— Саня, ты толком скажи, — прошипел я, теряя терпение. — У меня фантазия закончилась, что там у него такого таинственного стряслось, а он тут ломается, как не знаю кто.
Набравшись храбрости, старший лейтенант милиции выпалил:
— В общем, моя Людка хочет, чтобы мы нашего Даньку крестили.
Я с некоторым удивлением посмотрел на друга. Едва не ляпнул — мол, если Людмила хочет крестить младенца, так в чем проблемы? Пошли в храм, да и все дела. Я даже крестным отцом готов стать. Нет, не готов. Был я им однажды, едва не умер, пока дождался окончания крещения.
Потом спохватился, что на дворе у нас не две тысячи какой-то год, и даже не девяносто первый, а всего лишь семьдесят седьмой. Если семья Барыкиных явится в храм Воскресения Христова, окрестит ребенка, то завтра же об этом станет известно руководству нашего райотдела. Хорошо, что Санька, в отличие от меня, не член партии, иначе его точно бы исключили, а изгнание из рядов КПСС почти стопроцентно означает увольнение из органов внутренних дел. Беспартийного из милиции не выгонят, но вони поднимется много. И станет наш Александр сотрудником недостаточно благонадёжным. Так-то пускай и работает, но при рассмотрении всяких приятных плюшек от поощрения до выдвижения куда-нибудь вверх всё ему припомнится. Как в том старом анекдоте, то ли он шубу украл, то ли у него украли, но председателем колхоза назначать всё равно нельзя.
Мне в свое прошло-будущее время было полегче. Когда родился первый мальчишка, потом второй, крещением занималась моя теща. А я, член КПСС, вроде бы, как и не при делах. У Барыкина жива только мать, она где-то в Кирилловском районе живет. А у Люды? И чего это Барыкин с таким подозрением на меня смотрит? Может, считает, что я начну говорить о религии, как опиуме для народа? Плохо он меня знает. Или напротив, знает хорошо, и в той жизни я именно таким дураком и был? Но вслух спросил:
— А родители Людмилы не хотят этим заняться?
— Смеешься? — фыркнул Санька. — Людкины родители — убежденные атеисты. У нее дедушка делегатом третьего съезда комсомола был, Ленина живьем видел, а ты говоришь — родители займутся. Да и живут они далеко, в Казахстане. Они у нее до сих пор меня не хотят принимать. Дескать — женятся и выходят замуж один раз, а коли два, то это уже распутство.
В рассуждениях друга просматривался некий изъян. Это как раз его благоверная пошла на второй круг, а Санька запятнал свой паспорт впервые. Поэтому, казалось бы, и гнев свой родители Людмилы должны направить на дочку, а не на вполне приличного зятя. Ведь не разженя какой-нибудь с хвостом из алиментов. Но оснований не доверять Санькиным рассуждениям у меня не было.
Я вспомнил, что Людмила родилась в Алма-Ате, училась в тамошнем вузе, но умудрилась влюбиться в солдатика из Череповца, а после его службы рванула следом за будущим мужем. Тем самым, который когда-то, застав неверную супругу с любовником, подбил Сашке глаз. Но с другой стороны — а кто бы не подбил? Санька тогда еще легко отделался. В Череповце Людмила «забила» на высшее образование и пошла учиться на вагоновожатую. На работе она на хорошем счету и, вроде бы, у нее очередь на квартиру подходит. Может, пока девка в декрете сидит, очередь-то и подойдет? Но коли начальство узнает о том, что работница крестила детей, неприятностей не оберёшься. Не знаю, какое отношение в трамвайном парке, входящем в структуру металлургического завода, к религии, но вряд ли оно лучше, нежели в милиции. Значит, Людмиле тоже не стоит «светиться» с крестинами. А то, не дай бог, очередь на квартиру отнесут куда-нибудь на конец. Пусть, мол, сначала подкуётся малость в идеологическом аспекте.