Да, но тогда их компанию разбавляли Питер и Кармела. А теперь она предоставлена самой себе. Вот уже два года ей почти нигде не приходилось бывать, и, если честно, Флоренс несколько одичала. Была у нее одна неудачная попытка — вскоре после развода — поучаствовать в светской жизни, после которой она поклялась не повторять подобного опыта.
— Расскажите мне, что вас привлекает в профессии флориста.
Она отпила глоток и поставила бокал с шардоне на стол. Цветочный магазин… На эту тему она еще может поговорить.
— Многое. Например, совершенство профессионально выращенных цветов — их форма, цвет, аромат… Умение соединить их так, чтобы получившийся букет о чем-то говорил человеку, которому он предназначен.
Грегори увидел, как оживились черты ее лица, и с восторгом заметил, что глаза стали ярче и засверкали, когда она заговорила о любимой работе. Знала ли Флоренс, как сильно его тянет к ней? Как она привлекательна? Причем не только физически.
— А еще меня вдохновляет та радость, которую цветы приносят людям, — продолжала Флоренс.
— Но в этом деле, надо полагать, есть и отрицательные стороны? — поинтересовался Грегори и увидел, как она сморщила нос.
— Приходится рано вставать и весь день проводить на ногах. А еще кожа на руках портится оттого, что постоянно имеешь дело с водой. — Она состроила кислую мину. — К тому же попадаются трудные клиенты, которым невозможно угодить. Изнуряет вечная спешка с заказами. Выводят из себя неверно записанные адреса, да и курьеры иногда ошибаются. — Пренебрежительно пожав плечами, Флоренс подытожила: — Как и в любой работе, здесь имеются свои минусы.
Официант принес закуски, и они принялись за еду. Нежный салат из креветок был завернут в листья латука и приправлен восхитительным соусом. Грегори ел с явным удовольствием.
Интересно, женщинами он наслаждается так же, как и изысканными блюдами? Ну и сравнение! И с чего вдруг оно пришло ей в голову?
Она взяла бокал и сделала глоток:
— Теперь ваша очередь рассказывать.
Грегори отставил пустую тарелку и посмотрел на свою собеседницу долгим взглядом:
— Я родился в Нью-Йорке, хотя мои корни в Скандинавии. Окончил университет по специальности «менеджмент».
Флоренс выдержала взгляд, пытаясь угадать, что кроется за этим спокойствием.
— Сокращенная версия, — подытожила она. — Менеджер — широкое понятие.
— Я занимаюсь куплей-продажей недвижимости.
— У крупных компаний на грани банкротства?
— Вроде того.
— Вам это подходит, — заметила Флоренс просто.
— Интересно, на чем основываются такие предположения?
— Вы человек жесткий и решительный, — ответила она, осознавая, что этих слов явно недостаточно. Его энергия и невероятная уверенность в себе создавали удивительное сочетание, гарантирующее любому делу успех. — Я думаю, ваш характер заставляет вас вести дела резко и беспощадно. — Флоренс сделала паузу. — Поэтому в большинстве случаев вы конечно же оказываетесь на коне.
Она полагала, что он вообще никогда не проигрывает, если только это не входит в его планы.
— Забавный психологический портрет, — заключил Грегори с поразительным равнодушием.
Официант собрал посуду и вновь наполнил бокалы.
Тихая фортепьянная музыка приятно заглушала монотонную болтовню посетителей.
— У вас семья в Нью-Йорке?
— Родители, брат, две сестры и куча племянников и племянниц.
Наверное, он отдалился от них, преуспевающий бизнесмен, поглощенный своей собственной жизнью…
— Мама настаивает, чтобы все мы раз в две недели собирались за одним столом, — протянул Грегори. — Безумие и членовредительство — точнее не скажешь.
— А веселье? — Она представила себе смеющихся взрослых, шалящих ребятишек, шумную болтовню и стол, ломящийся под тяжестью еды и вина.
— Конечно, бурное.
Приводил ли он женщин на такие семейные обеды?
— Не часто, нет.
Флоренс попыталась подавить изумление, но ей не удалось.
— Ты читаешь мысли? — незаметно для себя она перешла с ним на «ты».
— Дело наживное.
— Тебе это превосходно удается!
Грегори кивнул, но не высокомерно, а как уверенный в себе человек, которому хорошо знакома человеческая психология.
Во время десерта Флоренс вдруг бросила взгляд на главный вход в ресторан. Позднее она не могла бы сказать, что ее побудило это сделать. Может, интуиция, внутренний голос, прорвавшийся из глубины сознания и стремящийся предупредить об опасности?
Несколько секунд она с замирающим сердцем молила Бога, чтобы тот избавил ее от наваждения, однако этот профиль, этот наклон головы… Их невозможно было забыть!