Предложение Кошрокова было принято единогласно.
3. ПЛАТА ЗА МОЛЧАНИЕ
Раздался, наконец, телефонный звонок, которого с таким нетерпением ждал Кошроков. Звонил бухгалтер конзавода: заикаясь от радости, старик говорил путанно, обрывками фраз; слова разлетались в разные стороны, как птицы на току. И телефон был старый, слышимость — отвратительная, однако Доти Матович уловил главное — Айтек и Нарчо вернулись с косяком отменных кобылиц, безусловно, годных к воспроизводству. Кошроков забыл о кукурузе, вчерашнем напряженном заседании.
— Я возвращаюсь на конзавод, а ты жми на все педали. Но я не надолго. Приму лошадей, и назад, — говорил Доти Матович Чорову, собираясь в дорогу. Чоров, встав в пять утра, проводил индивидуальную «накачку» каждого председателя колхоза, устанавливая план сдачи хлеба из урожая, собранного на приусадебных участках.
— Прибыли лошади? Поздравляю! Конзавод можно уже считать действующим! — Чоров изображал радость, но глаза его оставались пустыми, равнодушными. Какое ему дело до чьих-то лошадей! Ему нужен план по кукурузе.
— Пятнадцать голов кабардинской породы. Представляешь, казаки сохранили кабардинских лошадей! Это ведь те кони, на которых мы уезжали на фронт. Никто не сомневался в их гибели, а они, оказывается, уцелели.
— У казаков, как и горцев, «лошадиная» душа.
Кошроков спешил:
— Договорились. Через день пришли за мной машину, а то, боюсь, мой «ординарец» еле передвигает ноги от усталости. Пятьсот километров верхом — не шутка. Переход для тренированного кавалериста.
— Есть! — Чоров не собирался провожать директора конзавода: и так немало для него сделал; вот, отправляет на своей машине, потом снова пошлет за ним. — Если что изменится — позвони.
Выйдя в приемную, Доти Матович увидел Курацу, сидевшую рядом с корреспондентом местной газеты Зурабом Куантовым. Кураца была одета уже совсем не так нарядно, как на свадьбе, — темная стеганка нараспашку, под ней китель, оставшийся от мужа, шерстяной платок, войлочные сапоги, обшитые кожей. С кителем она почти никогда не разлучалась; ей казалось, она ощущает присутствие мужа, когда ходит в нем. Увидев Доти Матовича, Кураца радостно заулыбалась.
— Я слышала — лошади прибыли. Поздравляю! — Глаза ее оставались печальными. — У тебя ведь старейший конзавод, древние традиции…
— Завод и впрямь старинный. В прошлом веке основан. Каких скакунов там выращивали прежде — сказка!.. А ты почему здесь?
Кураца настороженно огляделась и, сделав вид, что не расслышала вопроса, попросила:
— Можно, я тебя провожу?
— Конечно. — Доти Матович понял, что Кураца хочет что-то сказать ему наедине. Он пропустил ее вперед и, опираясь на палку, заковылял следом.
— Доти Матович, я понимаю, мой разговор не ко времени. Ты уезжаешь, и я не хочу тебя задерживать… — начала Кураца. — Извини великодушно, но только с тобой я могу поговорить об этом деле. То, что ты услышал на заседании — не вся правда. До всего ты не докопался.
— Кураца, я полностью в твоем распоряжении. Опять что-нибудь с кукурузой?
— Нет, не с кукурузой. Мы понимаем — ее придется собирать по дворам. Речь о другом. Местный торг получил для больниц, госпиталей и детских домов несколько тонн сливочного масла. Чоров предлагает выкупить масло, вывезти его с базы и снова сдать государству, но уже как свое, колхозное.
— Для чего? — Доти Матович призадумался.
— Ясно для чего — «дать план». Как-нибудь исхитрятся — переведут на молоко, потом — на зерно…
— Разве это возможно?
— Все возможно. На подобных махинациях греет руки не один Чоров. Каждый из его дружков что-то выгадывает. Я уверена — сегодня он вызвал меня именно для разговора на эту тему. Сейчас начнет план у меня из горла вырывать… Будет у нас с ним, как он говорит, «единоборство»…
— В том-то и дело. С каждым из нас он говорит наедине и все шито-крыто, следов никаких. В его руках жернова. Рассказать Кулову — а где доказательства? Чоров из воды всегда выйдет сухим.
Доти пожалел, что приехал сюда в качестве уполномоченного. Тут нужен следователь. Но ничего не поделаешь: взявшись за гуж, не говори, что не дюж. Надо тянуть.
— Жернова крутит вода. Можно отвести воду, и мельница не даст муки. — Доти Матович, усмехнувшись, провел палкой по земле, очерчивая круг, словно показывая, как это делается. — В данном случае, водой послужит масло. Я вернусь и возьму это дело под свой контроль. Не дадим Чорову обманывать и эксплуатировать людей. А ты пока иди к нему на «единоборство». Все равно он проиграет… Там сидит и, если не ошибаюсь, газетчик, Куантов. Его-то зачем позвали?