Вместе с воинами 2–й ударной армии в окружении находились три отряда партизан. 2–й новгородский отряд И. Е. Савельева погиб после яростных боев у деревень Долгово, Оссия, Замошье. Отряд П. П. Носова, прикрывая отход армии, тоже почти весь погиб в Тесово–Нетыльском болоте. Только отряд А. И. Сотникова прорвался из окружения и ушел на запад. С июля по декабрь 1942 г. он вел боевые действия между станцией Батецкая и Новгородом, уничтожил пять немецких эшелонов, в семи местах разрушил железнодорожное полотно, истребил до сотни врагов144.
Командование фронта во главе с К. А. Мерецковым с нетерпением ждало выхода из окружения штаба 2–й ударной армии. Прорвавшиеся из кольца офицеры сообщили, что видели А. А. Власова со штабом в районе узкоколейки за Глушицей. Туда немедленно направили пять танков с десантом пехоты во главе с адъютантом Мерецкова капитаном М. Г. Бородой, который доказал свою храбрость и находчивость еще на финской войне и в боях под Тихвином. Группа Бороды, потеряв на минах и в бою четыре танка, все–таки дошла до последнего места штаба армии, но там уже никого не было. Весь день радисты вызывали А. А. Власова по рации и передавали приказ о выходе. Ответ они не получили145 .
Территория, занимаемая остатками армии, сжалась до предела. Неприятель разрезал ее на две части: у Северной дороги и узкоколейки продолжали сражаться остатки 327–й, 46–й, 382–й, 92–й дивизий, 53–й и 57–й бригад, отдельные бойцы и командиры из других соединений. За Южной дорогой, вдоль которой так и не удалось пробить коридор, продолжали сражаться у Замошья 305–я дивизия, 59–я бригада и отдельные подразделения 19–й гвардейской дивизии. Сюда же, к Замошью, вышли различные подразделения тыловых служб 2–й ударной армии.
У Северной дороги и узкоколейки противник к 25 июня сдавил окруженные войска на пятачке в 1,5–2 км в районе Дровяной Поляны, а также между Полистью и Глушицей. Общего командования не было, однако отдельные подразделения и группы четырех дивизий и двух стрелковых бригад продолжали выполнять свой долг и драться с врагом. Через их боевые порядки еще двигались к коридору выходившие из окружения. Наконец, людской поток почти иссяк, а приказа о выходе арьергарда все не было. Когда пришел приказ К. А. Мерецкова об общем прорыве всей армии, люди поняли, что ждать больше нечего, отдельного приказа для них не будет и все–таки еще целый день они обеспечивали выход армии, прикрывая коридор с тыла. Наконец, в ночь на 25 июня, как рассказывал бывший врач 1102–го полка 327–й дивизии М. М. Бочаров, «бойцы и командиры нашего полка и других подразделений дивизии стали организовываться в группы для выхода из окружения. Одни предлагали идти лесами, другие — воспользоваться местом прорыва, кто–то собирал группу для прорыва линии обороны немцев. Действительно, был очень небольшой проход по болоту, где невозможно создать сплошную линию обороны. Но этот участок подвергался непрерывному артиллерийскому обстрелу.
Сначала наша группа, — продолжает М. М. Бочаров, — имела не менее сотни людей, но единого командования не было. После обстрела артиллерией из большой группы осталось не более семи–восьми человек. Возглавил нашу небольшую группу хорошо мне знакомый командир батальона 1102–го стрелкового полка Пилипенко. Он сказал, что требует беспрекословного подчинения, кто с этим согласен, тот пойдет с ним. Остались только все с 1102–го полка: Пилипенко, врач Н. Башкирцев, я, старшина Д. В. Шапошников, ординарец из штаба полка со знаменем полка и еще несколько человек, которых я не помню»146.
Обстоятельства выхода группы Пилипенко описал в воспоминаниях старшина Д. В. Шапошников: «В течение ночи перебежками нам удалось выйти к своим. 22 июня я видел, как солдаты комендантского взвода во главе со старшиной У. Агибаловым сжигали деньги, облигации, документы. В ночь с 24–го на 25–е июня наш отряд, возглавляемый командиром батальона нашего полка Пилипенко, двинулся вдоль узкоколейки по направлению к Мясному Бору. Кругом взрывы, огонь. Немецкие автоматчики стали стрелять по нам трассирующими пулями. То здесь, то там падали наши товарищи. Я шел плечом к плечу с военврачом М. М. Бочаровым. Сначала мы прятались, то за деревья, то за другие предметы, пригибались, а потом поднялись во весь рост и с крепким словцом двинулись прямо навстречу шквалу огня. В нас стреляли и мы стреляли. Дым, грохот, стрельба, стоны раненых, отборная русская ругань, крики на немецком языке, ноги как чугунные, грудь раздирает от нехватки воздуха, пот заливает глаза, лицо, гимнастерка и брюки прилипли к телу, и мысль, похожая на мольбу, — только бы пробиться, только бы пробиться к своим!