— Убежден, — сказал я, — что между этими людьми существует соглашение. Она должна быть бессердечным существом, чтобы смеяться и шутить через несколько часов после такой ужасной смерти мужа.
— Совершенно верно. Даже в ее собственном рассказе о происшедшем она оставляет невыгодное впечатление. Я далеко не восторженный поклонник женского пола, как вы, должно быть, уже успели заметить, Уотсон, но на моем жизненном пути мне почти не приходилось встречать женщин, которые — каково бы ни было их отношение к своим мужьям — по первому слову постороннего мужчины позволили бы себе отвлечься от трупа мужа. Если я когда-нибудь женюсь, Уотсон, я надеюсь, что мне удастся внушить своей жене такие чувства, которые удержат ее от того, чтобы она позволила себя увести своей экономке, когда мое тело будет находиться в нескольких шагах. Это — постыдное явление, и самый поверхностный исследователь будет удивлен, наблюдая у женщины такое полное отсутствие чувств. Если бы даже тут не было ничего, то один этот инцидент, по-моему, способен вызвать подозрение в заговоре и сообщничестве.
— Итак, вы думаете, что Баркер и миссис Дуглас действительно виновны в убийстве?
— Какая устрашающая прямота в ваших вопросах, Уотсон, — сказал Холмс. — Если вы предположите, что миссис Дуглас и Баркер знают истину об убийстве и сообща ее скрывают, тогда я могу дать вам чистосердечный ответ. Что до меня, то я уверен, что они поступают именно так. Но ваше более суровое предположение не столь обосновано. Давайте разберемся в затруднениях, стоящих на нашем пути.
Предположим, что эта пара связана узами преступной любви и они решили избавиться от человека, стоящего между ними. Это — довольно смелое предположение, так как негласное следствие, произведенное между слугами, не подтверждает этого. Наоборот, многие показали, что Дугласы были очень привязаны друг к другу.
— Не могу допустить, что показание верно, — сказал я, вспомнив встречу в саду и прекрасное улыбающееся лицо молодой женщины.
— Ну, во всяком случае, они производили такое впечатление. Как бы то ни было, мы можем предположить, что миссис Дуглас и Баркер — замечательно хитрая парочка, сумевшая обмануть в этом пункте всех и замыслившая убить Дугласа, а он как раз был человеком, над головой которого висела опасность…
— Об этом мы знаем только с их слов.
Холмс задумчиво посмотрел на меня.
— Вижу, вижу, Уотсон. Вы составили теорию, из которой следует, что все, что бы они ни сказали, — ложь с начала до конца. По вашей теории, никогда не существовало никаких тайных угроз или тайного общества, ни Долины Ужаса, ни мистера Мак (забыл, как дальше), ни чего другого в таком роде. Это — хорошее, широкое обобщение. Посмотрим, к чему оно нас приведет. Они изобрели эту теорию относительно преступления. Потом они, по той же теории, оставили велосипед в парке как доказательство присутствия кого-то извне. Пятно на подоконнике подтверждает эту мысль, так же как и карточка у трупа, приготовленная, вероятно, кем-нибудь в доме. Все это подходит к вашей гипотезе, Уотсон. Но теперь мы подходим к тем странным и неясным фактам, которые никак не могут попасть на свои места. Почему из всех видов оружия была выбрана спиленная двустволка, и вдобавок американская? Как могли они быть настолько уверены, что шум ее выстрела никто не услышит? Ведь было слепым счастьем, что миссис Аллен не пошла справиться насчет захлопнувшейся двери. Почему наша преступная парочка поступила именно таким образом, Уотсон?
— Признаюсь, что не могу объяснить это.
— Далее, если женщина и ее любовник сговорились убить мужа, зачем им было афишировать преступление, так дерзко сняв обручальное кольцо убитого после его смерти? Кажется ли это вам вероятным, Уотсон?
— Нет, не кажется.
— И, опять-таки, если бы мысль оставить велосипед, спрятанный снаружи, пришла бы вам в голову, то вы тотчас же, вероятно, отказались бы от такой уловки, так как совершенно ясно, что велосипед — самая нужная вещь для человека, вынужденного спасаться бегством.