С другой стороны, если бы мы познакомились в кампусе или в Денвере, возможно, я бы с ним никогда не заговорила. Я не привыкла сама знакомиться с симпатичными парнями. По этой части у нас была Марго. Мне больше нравились тихони, с ними гораздо проще.
— Я могу присылать тебе книги, — проговорила я. — Если вам разрешат читать и будет время.
— Правда? — Его глаза удивленно округлились.
Я кивнула, Нейт улыбнулся, и от этой улыбки мой пульс бешено ускорился.
— Бортпроводникам приготовиться к взлету, — раздался голос пилота в динамиках.
Кажется, настала наша очередь.
Ближайший бортпроводник велел пассажиру в паре рядов от нас убрать столик, подошел к своему креслу — оно находилось напротив нас — сел и пристегнулся.
Я схватилась за подлокотники. Двигатели взревели, и мы покатились вперед; ускорение вдавило меня в кресло. Туман немного рассеялся, за иллюминатором виднелся край взлетно-посадочной полосы. Я зажмурилась, глубоко вздохнула и открыла глаза.
Нейт повернулся ко мне и вытянул руку ладонью вверх.
— У меня все в порядке, — выдавила я сквозь зубы, стараясь не забывать вдыхать носом и выдыхать через рот.
— Возьми меня за руку. Я не кусаюсь.
Ладно, пусть.
Я вцепилась в его руку, наши пальцы сплелись, и моим влажным ледяным ладоням стало теплее.
— Можешь сжимать крепче. Я не сломаюсь.
— Ты пожалеешь об этих словах. — Я сжала его руку так, что костяшки побелели. Самолет ускорялся, и мое дыхание тоже.
— Вряд ли. — Нейт погладил мою кисть большим пальцем. — Три минуты, говоришь? Первые три минуты после взлета?
— Да.
Не разжимая правой руки, он подставил под нее левое запястье, нажал несколько кнопок на наручных часах и запустил секундомер.
— Вот. Через три минуты можешь расслабиться и не тревожиться до самой посадки.
— Ты очень мил.
Загрохотали шасси; самолет затрясся. Мы набирали скорость. Я так сильно вцепилась в руку Нейта, что, наверное, перекрыла ему весь кровоток, но мне было трудно дышать, и из-за паники я забыла о неловкости.
— Меня много как называли, но милым — еще никогда, — ответил Нейт и тоже сжал мою руку. Мы оторвались от земли.
— Спроси меня о чем-нибудь, — выпалила я, а перед глазами замелькали худшие варианты развития событий. — О чем угодно! — Пульс бешено колотился.
— Ладно. — Он сосредоточенно нахмурился. — Ты замечала, что сосны тоже качаются на ветру?
— Что?
— Сосны. — Нейт взглянул на часы. — Не только пальмы качаются на ветру, но и сосны. Качающиеся сосны очень успокаивают.
— Сосны, — задумчиво проговорила я. — Никогда не обращала внимания.
— А вот. Какой у тебя любимый фильм?
— «Титаник», — автоматически ответила я.
Самолет начал резко набирать высоту. В животе ухнуло.
— Серьезно?
— Серьезно, — закивала я. — Не считая того, что на двери хватило бы места обоим[9], фильм мне понравился.
Нейт тихо рассмеялся и покачал головой:
— Осталось две минуты.
— Две минуты, — повторила я, пытаясь успокоить дыхание и избавиться от комка в горле.
Шансы попасть в авиакатастрофу были ничтожно малы, а я сидела, вцепившись в руку симпатичного незнакомца, который наверняка решил, что у меня не все дома.
— А твое любимое время суток? — спросил он. — Я просто пытаюсь тебя отвлечь.
— Закат. А у тебя?
— Рассвет. Люблю начало нового дня, когда еще не знаешь, что может случиться.
Нейт выглянул наружу, где раскинулось бесконечное серое небо. Я тоже повернулась взглянуть. В густом тумане виднелся край крыла, но больше я ничего не рассмотрела. Может, оно и к лучшему.
Завизжали моторы.
— Что проис… — заговорил Нейт.
Раздался скрежет металла о металл, и у меня замерло сердце.
А потом крыло взорвалось и превратилось в огненный шар за иллюминатором.
Глава третья Натаниэль
Кабул, Афганистан
Август 2021 года
— Кажется, все прошло хорошо.
Голос Торреса сочился сарказмом. Иззи ушла с остальной делегацией. Она не топала ногами, не хмурилась, даже не посмотрела на меня, а просто зашагала вслед за Уэббом к кортежу бронированных автомобилей, поджидавших чиновников на краю взлетно-посадочной полосы. Она вела себя так, будто мы не были знакомы десять лет.
Я хотел презрительно усмехнуться, но губы сами расползлись в одобрительной улыбке. Отлично пошутил.
— Это она, да? — спросил Торрес. Мы двинулись следом за делегацией. — А ее не узнать.
Политик, значит. А ведь она ненавидела политику, по крайней мере раньше. И так старалась попасть в некоммерческий сектор, не поддаваясь давлению родителей, которые стремились реализовать через нее собственные амбиции. Видимо, не получилось.