Ослепительный блеск, грохот — это рушились, ломаясь, мачты, летели вниз реи, лопались шпангоуты. Весь корабль рассыпался под Карсой, под его ложем, которое с бешеной быстротой пролетело над бортом и начало падать, перевернувшись в воздухе, в волны моря.
Он смотрел вниз, на мутно-зеленую поверхность моря.
Затем ложе задрожало: качающийся борт корабля задел его край.
Карса мельком увидел судно — палуба вздыбилась после удара тяжелых цепей, все три мачты пропали, матросы корчатся в порванном такелаже — он снова глядит в небо, на жуткого вида разрыв над головой.
Сильнейшее сотрясение и — темнота.
Глаза его открылись: полумрак, беспорядочное шлепанье волн, мокрые доски внизу поскрипывают — на ложе появился кто-то еще. Глухой стук, вздохи, бормотание…
Теблор застонал. Ему казалось, что все суставы тела вывернуло наизнанку.
— Карса?
В поле зрения показался Торвальд Ном.
— Что… что стряслось?
На запястьях даруджа все еще сидели кандалы; цепи вели к грубому отломку доски шириной в руку. — Хорошо тебе. Проспал всю трудную работу, — пробурчал человек и сел, обхватив руками колени. — Море гораздо холоднее, чем может показаться, и цепи мне вовсе не помогают. Я тонул дюжину раз. Но ты будешь рад услышать: у нас есть три фляги с водой и сверток чего-то, что может быть едой. Я еще не развязывал. О, и твой меч, и доспехи, они ведь плавучие.
Небо над головами выглядело неестественно: светящаяся серость, прожилки темно-бурого. Вода пахла илом и глиной. — Где мы?
— А я надеялся, что ты знаешь. Мне чертовски ясно, что ты вызвал тот шторм. Единственное объяснение…
— Ничего я не вызвал.
— Эти цепи и молнии, Карса — ни одна не промахнулась. Ни один малазанин не уцелел. Корабль развалился — твое днище плюхнулось за борт и отплыло. Я еще не оторвал себе доску, когда Силгар и трое его людей вылезли из трюма, таща цепи — корпус раскололся, но из этих негодяев утонул только один.
— Я удивлен, что они нас не убили.
— Для начала, ты был слишком далеко. А меня они скинули за борт. Через некоторое время я заполз к тебе и увидел, как они садятся в уцелевшую шлюпку. Они гребли, огибая обломки. Я понимал, что они плывут к нам. Но что-то случилось на другой стороне корабля. Они так и не появились. Пропала шлюпка и все, кто в ней были. Потом корабль потонул, хотя много чего всплыло обратно. Тогда я занялся пополнением припасов. Собрал веревки, дерево — все, что сумел затащить наверх. Карса, твое ложе медленно тонет. Но бочонки с водой не полные, так что смогут плавать. Я буду засовывать доски под днище, это должно помочь. Но даже…
— Сломай цепи, Торвальд Ном.
Дарудж кивнул и провел рукой по мокрым, спутанным волосам: — Уже пробовал, дружище. Придется поработать.
— Землю видишь?
Торвальд искоса глянул на Теблора: — Карса, это не Менингальский океан. Мы в каком-то ином месте. Вокруг пустота. Я слышал, как Силгар говорил о садке, об одном из путей, что используют колдуны. Он сказал, что думает: мы забрели в один из них. Здесь может не быть земли. Вообще. Видит Худ, ветра тут точно нет, мы никуда не движемся — обломки так и плавают на одном месте. Нас чуть не утянуло вниз. В море пресная вода — но пить ее я не стану. Полно ила. Рыбы нет. И птиц. Никаких признаков жизни.
— Мне нужна вода. Еда.
Торвальд пополз к собранной им груде. — Вода есть. Еда? Без гарантий. Карса, ты призывал своего бога или кого-то еще?
— Нет.
— Тогда что заставило тебя так вопить?
— Сон.
— Сон?
— Да. Еда есть?
— Гмм, не уверен. Много тряпок и ваты… вокруг маленького деревянного ящика.
Карса слышал треск: это Торвальд обдирал обивку. — На крышке выжжено клеймо. Похоже… морантское. — Крышка со скрипом поднялась. — Еще вата и дюжина глиняных шаров… с восковыми пробками… ох, сбереги Беру… — Дарудж отпрянул от находки. — Слюнявый язык Худа! Похоже, я знаю, что это. Никогда раньше не видел, но слышал. Да кто не слышал? Что ж… — Он вдруг захохотал. — Если вернется Силгар, полезет к нам, будет ему сюрприз. Как и любому, готовому устроить нам неприятности.
Он снова подполз к ящику, бережно уложил на место обивку и закрыл крышку.
— Так что ты нашел?
— Алхимические припасы. Военное снаряжение. Ты их бросаешь — желательно подальше. Глина ломается, химикалии внутри взрываются. Главное — не раздавить их в руках или под ногами. Тогда ты покойник. Малазане пользовались такими штуками в Генабакисской кампании.
— Воды, прошу.
— Точно! Тут есть черпак… где же он… нашел.
Миг спустя Торвальд склонился над Карсой. Теблор медленно выпил содержимое черпака.
— Лучше?
— Да.
— Еще?
— Потом. Освободи меня.
— Сначала мне придется снова нырять. Нужно подсунуть под твой плот еще досок.
— Давай.
Казалось, в этом странном месте нет смены дня и ночи: небеса меняли оттенок неожиданно, как будто из ворошили незримые ветра. Бурые полосы извивались и растягивались, но других перемен не было заметно. Воздух вокруг плота оставался неподвижным, сырым, холодным и каким-то неприятно густым.
Цепи уходили на нижнюю сторону днища, где крепились почти так же, как было в рабьей яме Серебряного озера. Кандалы были надежно заклепаны; Торвальд мог только пытаться расшатать доски вокруг цепей, пользуясь железной пряжкой.
Месяцы тюрьмы ослабили его, так что приходилось часто отдыхать. Пряжка натерла руки до крови. Однако дарудж не переставал трудиться. Карса отмерял время по ритмичному скрипу и хрусту, замечая, что каждый перерыв длится все дольше. Наконец тяжелое дыхание подсказало ему, что переутомленный дарудж забылся сном. Единственными спутниками Теблора были волны, сердито плескавшиеся у краев плота.
Несмотря на все засунутые деревяшки, днище тонуло. Карса понимал: Торвальд не успеет его освободить.
Никогда прежде он не страшился смерти. Но теперь он узнал, что Уругал и другие Каменные Лица оставят его душу тысячам алчных и мстительных трупов… он понял, какая ужасная, неминуемая участь ему уготована. Непостижимая участь. Кто натравил на него злобных тварей? Неупокоенные Теблоры, неупокоенные низменники, воины и дети, армия трупов — все прикованы к нему. Почему?
«Веди нас, Воевода».
Куда?
А теперь он утонет. Здесь, в неведомом месте, далеко от родной деревни. Претензии на славу, клятвы — все стало насмешкой. Он слышит только шепот, тихий плеск, скрипы…
— Торвальд.
— Гмм… э… что такое?!
— Я что-то слышу…
Дарудж сел, протирая покрывшиеся соленой коркой глаза. Огляделся. — Сбереги Беру!
— Что ты увидел?
Взор даруджа приковало нечто, находящееся позади Карсы. — Ну, похоже, здесь все-таки есть течения. Интересно, это нас унесло или их принесло сюда? Корабли, Карса. Двадцать или больше, все погибшие, как наш. Плавучие развалины. Никакого движения… ничего не вижу. Похоже, была битва. Щедро пользовались магией…
Незаметный поворот плота показал Карсе остатки флотилии. Корабли принадлежали к двум явно различным типам. Двадцать были низкими и длинными, с почти черными корпусами, хотя на месте пробоин и царапин проглядывала природная краснота кедра. Большинство кораблей осело, палубы заливала вода. Эти суда несли по одной мачте с квадратными парусами, тоже черными, хотя при этом слабо мерцающими. Шесть других кораблей — куда крупнее, с тремя мачтами и высокими надстройками. Изготовлены они были из по-настоящему черного дерева — оно оставалось темным даже на изломах и в глубинах пробоин. Ни один из больших кораблей не сидел на воде прямо: все накренились, иные очень круто.
— Нужно залезть на некоторые, — предложил Торвальд. — Там может найтись добыча, даже оружие. Я могу сплавать — вон туда, на тот рейдер. Его еще не заливает. Вижу груды всякого добра.
Карса ощутил, что дарудж сомневается. — Что такое? Плыви.
— Гм, я малость озабочен, дружище. Сил почти не осталось, да и цепи на руках…
Теблор помолчал, потом хмыкнул: — И ладно. Нельзя требовать от тебя большего, Торвальд Ном.
Дарудж медленно повернул голову: — Сочувствие, Карса Орлонг? Ты так беспомощен, что опустился до жалости?
— Слишком много пустых слов, низменник, — вздохнул Теблор. — Мало пользы в том, чтобы быть…
Шлепок, плеск, потом какое-то бултыхание — перешедшее в звуки смеха. Торвальд подобрался к плоту, оказавшись слева от Карсы. — Теперь мы знаем, почему корабли так перекосило! — Теблор увидел, что Торвальд стоит. Вода доходила ему до середины груди. — Я могу тащить тебя. Значит, именно нас несло. Тут кое-что еще…
— Что?
Дарудж потащил плот, держась за цепи. — Корабли бросили якоря во время битвы. Думаю, между ними произошла рукопашная. Противники стояли по грудь в воде.
— Откуда ты узнал?
— Потому что вокруг меня полно тел, Карса Орлонг. Колышутся, задевают за ноги — скажу тебе, это очень неприятно.
— Вытяни одного. Поглядим на здешних воинов.
— Всему свое время, Теблор. Мы почти на месте. А эти тела порядком, эээ… размякли. Может, на палубе найдем что-то более узнаваемое. Вот… — раздался стук, — мы приплыли. Момент, я слазаю наверх.
Карса слышал, как низменник тяжело сопит и вздыхает. Шлепки босых ног, хруст цепей, глухой стук.
И тишина.
— Торвальд Ном?
Ничего.
Конец плота за головой Карсы стучался о корпус корабля, затем начал медленно перемещаться. Холодная вода плеснула в лицо; Карса вздрогнул, но что он мог сделать? Вода медленно поднималась. — Торвальд Ном! — Ему ответило странное эхо. Больше ни звука.
Из уст Карсы вырвался смех, уже не сдерживаемый его волей. Будь он на ногах, вода едва доходила бы до бедер. Но сейчас он тонет. Если хватит времени. Возможно, Торвальда Нома убили — в какой битве не остается выживших? — и теперь враги смотрят вниз, решая судьбу Теблора.
Плот оказался у форштевня. Шорох. — Где же? А.
— Торвальд Ном?
Звуки нетвердых шагов сверху, вдоль борта. — Прости, друг. Похоже, у меня был обморок. Ты тут смеешься?
— Точно. Что ты нашел?
— Мало чего. Пока. Высохшая кровь. Следы на ней. Корабль тщательно обшарили. Худ треклятый! Ты тонешь!
— Не думаю, низменник, что ты сможешь сделать хоть что-то. Оставь меня моей участи. Забирай воду и мои доспехи…
Но Торвальд показался снова. Держась за веревку, он скользнул вниз с носа, уйдя по грудь в воду. Тяжело дыша, потянул веревку и подвел под одну из цепей. Затем протащил веревку дальше, зацепив вторую и третью цепи. Карса ощутил, как мокрая и тяжелая веревка ползет по ногам. — Что ты делаешь?
Торвальд не отвечал. Сделав четвертую петлю, он полез обратно. Снова наступила тишина; затем Карса услышал звуки, веревка натянулась.
Над бортом показались голова и плечи Торвальда. Низменник был бледен. — Всё, что смог сделать, дружище. Веревка может провиснуть, но, как я надеюсь, ненамного. Скоро я тебя проведаю. Не беспокойся, утонуть не дам. А сейчас я пойду на поиски — эти уроды не могли забрать все. — Он пропал из вида.
Теблор ждал, непроизвольно содрогаясь. Море снова забирало его в объятия. Вода дошла до ушей, позволяя слышать лишь ленивый плеск волн. Он видел, как над головой натягиваются веревки.
Ему трудно было вспомнить время, когда руки и ноги могли свободно двигаться, когда стертые, окровавленные запястья не ощущали неумолимого давления кандалов, когда он не чувствовал глубоко в теле великую слабость, хрупкость, словно кровь его стала водой. Закрыв глаза, он позволил разуму ускользнуть.
Прочь…
— Уругал, я снова стою перед тобой. Перед ликами в скале, перед богами моими. Уругал…
— А я не вижу перед собой Теблора. Не вижу воина, пробивающего ряды врагов, пожинающего души. Не вижу на земле груды тел, многочисленных как прыгнувшие за край утеса бхедрины. Где мои дары? Кто ты, дерзнувший объявлять себя моим слугой?
— Уругал, ты кровожаден…
— Эта истина известна любому Теблору!
— Как и мне раньше. Но сейчас я не так уверен…
— Кто передо мной? Не воин — Теблор! Не мой слуга!
— Уругал. Кто такие бхедрины, о которых ты говорил? Что за стада? На землях Теблоров нет…
— Карса!
Он вздрогнул и открыл глаза.
Торвальд Ном спускался вниз с мешком за плечами. Ноги встали на плот, заставив его погрузиться еще немного. Вода ожгла глаза Карсы.
В мешке загремело и залязгало. — Инструменты, Карса! Плотницкие инструменты! — Торвальд вытащил долото и медный молоток с железным бойком.
Теблор ощутил, как сердце тяжело застучало в груди.
Торвальд поставил долото на одно из звеньев цепи и принялся стучать молотком.
Дюжина ударов, громом отдававшихся в промозглом воздухе — и цепь лопнула. Собственный вес заставил ее покинуть кольцо кандалов на правой руке Карсы. С тихим шелестом цепь исчезла под гладью моря. Мучительная боль пронизала руку. Попытавшись пошевелиться, Теблор застонал и снова потерял сознание.
Очнутся он от грохота возле правой ноги, от волн боли. Голос Торвальда был едва слышен сквозь лязг инструментов.
— … тяжелый. Карса, тебе нужно совершить невозможное. Нужно влезть на борт. То есть сначала перевернуться, встать на четвереньки. Встать. Подойти… о Худ, ты был прав. Нужно что-то придумать. А на проклятом корабле никакой еды. — Послышался треск, свист движущейся цепи. — Вот ты и свободен. Не беспокойся, я привязал веревки к плоту — ты не потонешь. Как чувствуешь себя? Да ладно. Спрошу позднее. И все-таки ты на свободе, Карса. Я же обещал, так? Да не скажет никто, что Торвальд Ном не держит слова. Да не скажет никто, что Торвальд Ном страшится начать все сначала.
— Слишком много болтаешь, — пропыхтел Карса.
— Да, слишком. Давай, попробуй пошевелиться.
— Да.
— Согни правую руку.
— Пытаюсь.
— Сделать за тебя?
— Медленно. Если потеряю сознание, продолжай. Сделай так же с остальными конечностями.
Он почувствовал, как одна рука низменника ухватилась за запястье, а вторая за локоть. Потом благословенная чернота вновь объяла его.