Но в одном отношении я не мог ошибаться. Темнело. Чем дальше мы ехали по скалистой дороге, тем глубже мы спускались в эту цитадель смерти, и тем бледнее становилось солнце, и более затуманенным путь.
- Фред, - прошептал я, - они прячут солнце. Они разрушают свет. В лесу будет темно.
- Да, - согласился он. - Свет ранит их. Я чувствовал их боль и агонию в то утро, когда восходило солнце; они не могли убивать в тот день. Но теперь они сильнее и прячут само солнце. Свет мучает их, и они уничтожают его.
Мы зажгли ещё один факел и поехали дальше.
Когда мы добрались до леса, темнота углубилась, почти ощутимый мрак сгущался, пока день не превратился в лунную ночь. Но это была не серебряная ночь. Солнце было красным как кровь; сияя над проклятым лесом. Огромные красные кольца окружали его, как круги от бессонницы вокруг больных глаз. Нет, само солнце не было очищающим; оно было слабым, больным, бессильным, как и мы перед новым ужасом. Его красное свечение смешивалось с малиновым пламенем факелов и освещало сцену вокруг нас цветом крови.
Мы заехали так далеко, насколько позволяла твёрдая почва, почти к самому краю леса, где гибкие и тощие поросли кедра и бука уступали место тяжёлым росткам более высоких и суровых дубов. Затем мы вышли из грузовика и ступили на гниющую землю. И при этом сильнее, чем до этого, нас охватило зловоние гниения.
Мы были благодарны за то, что вся животная материя полностью распалась; остался только едкий, проникающий запах разлагающихся растений; неприятно и сильнодействующий на наши уже обострившиеся нервы, но стойкий... И на охваченном смертью дне долины было тепло, несмотря на сезон и на то, что солнце совсем не согревало. Теплота распада и брожения нападала на нас с хлёсткими ветрами, которые иногда спускались с окружающих холмов.
Деревья были мертвы. Не только мертвы; они были гнилыми. Большие сучья упали на землю и засорили всё вокруг. Все маленькие ветви исчезли, но сами деревья остались стоять в вертикальном положении, их обнаженные конечности вытянулись, как молящиеся руки к небесам, словно эти мученики леса стояли в ожидании. Но даже в этих массивных стволах ползали черви и поедали древесину. Это был лес смерти, ночной кошмар, лес, поражённый грибками, который взывал к захватчикам, что всхлипывали в агонии под светом ярких факелов и качались туда-сюда во всей своей нечестивой гнилости.
Защищённые нашими факелами, мы были невосприимчивы к силам смерти, которые свирепствовали в тёмных уголках леса, за пределами нашего пылающего света. Но хотя они не могли охотиться за нашими телами, они взывали, обращались к нашему разуму. Картины ужасов, страха и кошмара наполняли наши головы. Я снова увидел своего товарища, когда он лежал в постели, полгода назад; и подумал о деревне в горах и о шестидесяти жертвах, которые умерли там за одну ночь.
Мы знали, что не имеем права утонуть в этих картинах, иначе сойдём с ума. Мы поспешили собрать кучу мёртвых веток. Фред и я хватали сырой, гнилой валежник - сучья и ветви, которые ломались при попытке поднять их или рассыпались в пыль между нашими пальцами. Наконец мы сложили кучу из самых сухих и твёрдых ветвей, и на всё это вылили полную канистру керосина. Когда мы зажгли огромный костёр и стали наблюдать, как пламя взмывает всё выше и выше, - вздох боли, печали и бессильной ярости охватил поле смерти.
- Огонь вредит им, - сказал я. - Пока огонь горит, они не могут причинить нам вред; лес будет гореть, и они все умрут.
- Но будет ли лес гореть? Они затуманили солнце; они даже притушили наши факелы. Понимаешь! Они должны быть ярче! Будет ли лес гореть сам, даже если они оставят его в покое? Он влажный и гнилой, и не будет гореть. Смотри, наш костёр гаснет! Мы потерпели неудачу.
Да, мы проиграли. Мы были вынуждены признать это, когда после двух других попыток зажечь новый костёр убедились, что, вне всякого сомнения, лес не может быть уничтожен огнём. В наших сердцах была сила и отвага, но теперь страх преследовал нас, мы дрожали и покрылись холодным потом, пока гнали грохочущий на большой скорости грузовик по скалистой тропе подальше к безопасности. Наши факелы вспыхивали на ветру,оставляя чёрный след дыма позади нас, пока мы мчались прочь.
Но мы пообещали себе, что снова вернёмся в этот лес. Мы приведём много людей и возьмём с собой динамит. Мы найдём логово этой силы зла и уничтожим его.
И мы старались. Но снова потерпели неудачу.
Смертей больше не было. Даже самые упрямые уехали из поражённой местности, когда наступила весна, и стали видны настоящие размеры круга смерти. Никто не мог сомневаться в немом свидетельстве мёртвых и умирающих деревьев, которые пали от загадочной болезни. Круг увеличивался на пятнадцать, тридцать или даже шестьдесят метров за ночь; деревья, которые вчера были свежими и живыми, с растущими зелёными побегами, на следующий день становились грубыми и пожелтевшими. Смерть никогда не отступала. Она продвигалась по ночам и удерживала занятую землю днём. А на следующую ночь пугающий марш продолжался.
Состояние ужаса захватило население прилегающих районов. Газеты не несли на своих страницах ничего, кроме разрушенных надежд. Они подробно описывали каждую новую идею; заумные теории ученых на техническом языке, вести с поля битвы; но не надежду.
Мы с Фредом указали на это людям, охваченным ужасом, и сказали им, что только наша идея имеет единственный шанс на успех. Мы изложили им наш план, попросили их помощи. Но они ответили: "Нет. Чума распространяется. Она началась в лесу, но сейчас уже вышла за его пределы. Как это поможет сжечь лес сейчас? Мир обречён. Уходите вместе с нами, и вы сможете прожить еще какое-то время. Мы все должны умереть".
Нет, не было никого, кто хотел бы прислушаться к нашему плану. И мы отправились на север, где смерть ещё не разрушила общество благодаря тому, что не знала о людях, живущих там, и большому расстоянию. Здесь люди, сомнительные, нерешительные, но верившие в своих учёных, всё ещё сохраняли порядок и продолжали работать на заводах. Но наша идея не приветствовалась. "Мы доверяем докторам", - сказали они.
И никто не присоединился к нам.
- Фред, - обратился я к товарищу, - мы ещё не проиграли. Мы оборудуем большой грузовик. Нет! Возьмём вездеход. Мы сделаем, как сказали. Возьмём больше керосина и динамита; мы всё равно уничтожим зло!
Это был наш последний шанс; мы знали это. Если мы потерпим неудачу сейчас, мир действительно будет обречён. И мы знали, что с каждым днём смерть становилась сильнее, и мы работали быстро, чтобы встретить её.