Кровь... пятна света на полу и стенах казались кровью. Кровь была и во сне, слишком много крови, алой, одуряюще пахнувшей. Больше ничего от сна не осталось, только вязкое, топкое ощущение непрекращающегося ужаса, окрашенного во все оттенки красного... и голоса. Крики, стоны, брань.
Подобная пакость не снилась ему и после боев.
Сон испарился из памяти, а ощущение тревоги осталось и только усилилось. Ролан вскочил, схватился за кафтан мундира, запутался в рукавах и отбросил его, схватившись за кинжал. Потом замер, пытаясь понять, что и зачем делает. Куда ему хочется бежать, зачем руки сами тянутся к оружию? В доме было тихо, шум под окном уже улегся. Не пахло ни дымом, ни кровью.
Рассветная тишина, мирно спящий дом, шаги постовых во дворе.
- Померещилось, - шепотом сказал сам себе Ролан. - Сон...
Тихий, едва на грани различимого, стон. Юноша резко повернул голову, определяя направление. Соседняя комната, комната брата. Больше он не раздумывал.
Дверь была полуоткрыта, а комната пуста. Запах крови, ровно тот же, что и во сне, ударил в нос.
- Стража! - не раздумывая, как учил его Фабье, крикнул Ролан. Лучше поднять ложную тревогу, чем промедлить и упустить врага.
Вновь тихий стон. Ролан оглянулся, только сейчас понимая, что в комнате могла быть засада. Он влетел в комнату, не глядя по сторонам. Слишком опрометчивый поступок, глупость... но никого здесь не было. В подсвечнике догорали три свечи. Где Эниал? Что здесь произошло?
Мгновение спустя принц понял, что комната не пуста. Тихое прерывистое дыхание, со всхлипами на вздохе, ощущение чужого присутствия, запах... и вдруг он осознал, что ком тряпок на постели - на самом деле человеческое тело, и именно оно издает жалобные, едва слышные стоны.
Это оказалась девушка, по пояс прикрытая одеялом. Из уголка рта стекала струйка крови. Лицо было наполовину скрыто волосами, но разбитые губы и свежие кровоподтеки на подбородке Ролан увидел сразу. Он сорвал одеяло, не понимая еще, что видит перед собой, что делает эта не то едва живая, не то и вовсе умирающая девушка в постели брата, где сам Эниал, что происходит.
Показалось даже - просто продолжается сон, все тот же липкий тошнотворный кошмар.
Обрывки одежды, хрупкое тоненькое тело - словно ветка, изломанная жестокой рукой...
- Стража! - еще раз крикнул, ударяя тяжелым навершием кинжала о спинку кровати, потом отбросил его и попытался приподнять девушку. - Ты кто? - задал он нелепый вопрос.
Тяжелые веки с длинными угольно-черными ресницами дрогнули, приподнялись. Глаза распахнулись - темные, света было недостаточно, чтобы угадать цвет. Нет, не глаза темные, просто зрачки расширились, скрывая цветной ободок. Ролан словно заглянул в два глубоких колодца, со дна которых веяло ледяным седым ужасом.
"Где же стража?.. - тоскливо подумал он. - Неужели все заснули?! И солдаты на постах?"
Потом лицо девушки засветилось изнутри, становясь похожим на маску из тонкой ткани, за которую поставили свечу. Из глазниц полыхнули два ярких изумрудно-зеленых луча. Ролан в ужасе опустил руки, попятился. Девушка села. Не так, как живой человек - словно марионетка, которую вздернули на ниточках.
- Ты... - голос тоже едва ли мог принадлежать юной девушке. Гулкий, звучный... наверное, его слышали все, кто был в доме. - Ты. Преступивший закон. Насильник. Я проклинаю тебя...
Принц пытался выговорить хоть слово, но губы не слушались его. Он слушал слова проклятия, и в горле теснился тугой ком, мешавший издать хотя бы звук. Ролан еще почти ничего не понимал, только слушал, как, слово за словом, произносится проклятье.
Насильник?
Он?
- ...и всех причастных. И да будет так!
Свет померк, тело обмякло, рухнув на постель, и только тогда Ролан смог закричать:
- Я не виновен!.. Это не я! Не я!
Было безнадежно поздно что-то говорить, объяснять, кричать. Его никто не слышал. Свечи погасли, задутые невидимым ветром. Остались лишь багровые лучи из-за ставен, запах крови, темнота и безнадежное отчаяние.
Воззвать к Сотворившим - право всякого, но лишь у немногих хватает отчаяния и силы духа, чтобы воспользоваться им. Цена проклятию жизнь, но его не смоет ни кровь, ни покаяние. А насилие - грех, непростительный грех, и Мать Оамна карает тех, кто осмелился преступить ее запрет.
Или тех, кто слишком похож на истинного виновника.
Маршал никогда не путал принцев, хотя в синих мундирах пехотных лейтенантов они были неразличимы. Одинаковые прически, светло-золотые волосы, лица с чуть вздернутыми, в мать, носами, но младший всегда глядел волчонком, задирал подбородок и вел себя так, словно Меррес был должен ему сотню золотых. Старший был воспитан куда лучше, к тому же и соображал быстрее, на советах не смотрел в рот старшим, а думал своей головой.
Нынче же утром, спускаясь в столовую, маршал Меррес не понял, с кем встретился на лестнице. Для Эниала мальчишка был слишком бледен, а для обычно наглого Ролана слишком тих и растерян, словно повстречался с парой призраков.
- Доброе утро, ваше высочество, - поздоровался маршал, но парень не ответил. Должно быть, перепил накануне, что ж, дело понятное...
Все же это был Ролан, потому что тот, что сидел за столом, с уже подсохшими царапинами на лице, был Эниалом. Этот тоже маялся похмельем, сутулился и то и дело растирал виски. Костяшки пальцев были сбиты. Маршал хмыкнул. Должно быть, вчерашний подарочек оказался слишком прытким для такого юнца. Ничего, пусть парень привыкает...
- Как прошла ночь? - осведомился через стол Меррес. - Принц дово...
- Это были вы? - об стол грохнула тяжелая глиняная кружка, волчонок поднялся с места. - Вы?
Маршал опешил. Что - он? Чего хочет от него наглый мальчишка? Меррес с недоумением посмотрел на одного брата, на другого. Ролан пялился на маршала так, словно увидел очередной призрак. Эниал съежился на стуле, глядя в стол, и молчал, не поднимая глаз. Да что случилось-то?
Офицеры в растерянности уставились на всех троих, изумленно переглядываясь. Фабье тоже поднялся с места. Ну как же, где его высочество, там и полковник Фабье...
Младший принц не сводил с маршала глаз, и под этим взглядом Меррес чувствовал себя как-то... неуютно. Чего хочет его высочество Ролан? Попенять маршалу, что не ему, а брату досталась тамерская девчонка? Так сам виноват: нечего драть нос и считать себя самым умным.
- Вы подлец, Меррес. Подлец! - Голос мальчишки в тишине прозвучал слишком громко.
- Лейтенант Сеорн! - рявкнул Оген. - Вы забываетесь!
- В чем дело, Ролан? - спросил удивленный Фабье.
- Наверное, его высочество вчера выпил лишку, - пожал плечами маршал. Не связываться же с парнем, еще не достигшим полного совершеннолетия, хоть он и носит лейтенантский мундир. - Полковник Фабье, выведите его умыться, а потом заприте в угловой комнате. Три дня ареста.
Пожалуй, стоит рассказать королю о том, как ведет себя его младший сын. Еще не хватало - выслушивать оскорбления от наглого щенка, да к тому же перед подчиненными! Посидит под арестом - начнет соображать. А если не начнет, пусть выкатывается из ставки в столицу и сам объясняется с отцом.
- Что это нашло на вашего брата? - спросил Меррес, когда Фабье вывел младшего из столовой.
- Не знаю, - промямлил Эниал.
Маршал удивился. Девку не поделили, что ли? В семнадцать можно поссориться и из-за меньшей ерунды, но при чем тут он, Меррес? Впрочем, чего еще ждать от принца Ролана...
Эниал врал: он прекрасно знал, отчего брат не в себе, но не понимал, почему тот вызверился на маршала Мерреса. На рассвете Эниал проснулся с дикой болью в голове, хотел кликнуть кого-то из рабов, чтобы принесли еще вина или хотя бы воды - кувшин у изголовья был пуст. Потом принц испугался, что рабы увидят ее, и вышел из комнаты, чтобы спуститься на первый этаж. Пока он шарил по пустой темной кухне, пока нашел ведро с водой и недопитый кувшин вина, пока выхлебал вино, запивая холодной водой, прошло немало времени.
На пороге своей комнаты он натолкнулся на брата. В коридоре отчего-то было темно, темно и внутри, только из-за ставен пробивались алые рассветные лучи. Фигуру в багровом ореоле он узнал не сразу. Сначала едва не вскрикнул от страха: незнакомец с растрепанными волосами держал в руке кинжал. На лезвии играли красные блики.