Я понятия не имела, что моя мама умеет рисовать. Почему-то я чувствовала себя преданной — как будто она десятилетиями скрывала себя за этими рисунками. Оставив мне замену, оборотня, который всего лишь выглядел как кто-то, кто однажды был Энни МакГиннес.
Я сложила холсты обратно, затем заметила этюдник, сложенный на дне сундука, маленький и почти незаметный. Это был ещё один шанс увидеть лицо моей матери до того, как она превратилась в нынешнюю застывшую личность. Я вытащила его, затем заставила себя закрыть крышку сундука.
Подняв глаза я увидела, что Джексон наблюдает за мной. Выражение его лица было добрым, но я не хотела жалости. Здесь не было ничего особенного. Я сжала зубы и пожала плечами.
— Есть ещё что-нибудь?
В ответ он тоже слегка пожал плечами, выражение лица снова сменилось на нейтральное, которое он так часто использовал. Он толкнул вперед две одинаковые коробки с папками.
Я сорвала ленту с первой. Она была полна семейных фотографий. Самые новые были со мной в младенчестве. Они показывали прошлое, прошли через десятилетия, от детства моей бабушки в бледном шерстяном пальто и черных ботинках на пуговках до солдата в форме времен Первой Мировой Войны и семейства в конном экипаже.
— Я хочу забрать их отсюда, — сказала я Джексону. — Я хочу найти для них другое место, чтобы я могла рассмотреть их и не объясняться при этом с мамой.
— Ты можешь снести одну из коробок по лестнице?
— Думаю, да. — Я попыталась приподнять одну.
— Я возьму другую, — сказал он, беря коробку под левую руку, а в правую — лампу. Мы проскользнули через дверь. Я балансировала, держа коробку на приподнятой левой ноге, затем я запечатала ту часть прошлого моей семьи на месте.
Мы засунули коробку под кровать в западном крыле, затем Джексон покинул дом через оранжерею. Когда я подошла к своей комнате, свет у Сэмми был включен. Я просунула голову в дверь и обнаружила, что он шепчется со своим медведем. Он посмотрел на меня и легонько моргнул.
— Сэм. Что ты делаешь? Предполагалось, что ты уже должен спать.
— Хорошо, Сара. Я снова засну.
— А что тебя разбудило? Плохой сон?
Он улегся, и я подошла к нему и подоткнула вокруг него одеяло. Он проговорил.
— Хочешь послушать мою песенку, Сара? Она про паука.
Я села рядом с ним и наклонилась, чтобы удобнее было слушать. Я сказала: «Начинай».
Он улыбнулся и вытащил руки из-под одеяла. Он начал петь жутким голосом.
— Берегись доброй матушки, берегись! — Он скрючил пальцы в форме когтей. — Она скрывается на чердаке и под лестницей. — Он прошелся пальцами по моей руке в такт с текстом. — Так что если ты собираешься вынюхивать, тебе следует поостеречься. — Он начал вытягивать, добиваясь большего ужаса. — Потому что она может УКУСИТЬ кого-угодно, — и я подпрыгнула, потому что его пальцы рванулись к моей шее в притворном укусе, — кто попадет в её логово. — И он захихикал. — Я поймал тебя, Сара.
— Это точно, ты меня поймал, — сказала я и сама пощекотала его, имитируя укусы паука. Затем, — Шшш, Шшш, — успокоила я его и улыбнулась. Господи, благослови его. Не важно, какую грязь я получу от остального мира, у меня всегда будет Сэмми.
— Спокойной ночи, Сара, — сказал он, улыбаясь в ответ.
Я потянулась, чтобы выключить свет.
— Спокойной ночи, дружок Сэм.
Глава 9
— Я ненавижу оставлять тебя здесь, Кейт. Господь благословит и поможет тебе. Прощай.
В маленькой темной комнате, все пространство которой заполняли две кровати, я — она — сжимала в объятиях девушку лет шестнадцати. Девушка была в ночной пижаме и плакала. На мне была длинная юбка и плащ. Я могла видеть свое дыхание в воздухе.
Я поцеловала её в щеку, перебросила сумку через плечо и вышла в коридор. Из другой двери вышел толстый краснолицый мужчина.
— Останься, пока я не найду тебе замену. Я заплачу тебе хорошие деньги.
— Мой срок истекает в полночь. Я не останусь под этой крышей ни минуты больше.
— Я не позволю тебе уйти. — Он протянул руку, чтобы дотянуться до моей груди. Я отбросила её и ударила его ладонью.
Его красное лицо стало алым, но я всё ещё могла видеть бело-красный отпечаток моей ладони. Он поднял руку, чтобы ударить меня в ответ. Но на полпути её поймал высокий молодой человек, который оказался за его спиной. Молодой человек ударил его прямо в живот, и он согнулся пополам. Затем он нанес ещё один тяжелый удар, и я услышала влажный хруст треснувшей кости. Толстяк упал, словно срубленное дерево и остался лежать, с его носа текла кровь. Я обошла тело и бросилась к молодому человеку, неистово целуя его.
Затем мы покинули то место.
Мы находились на паруснике, стоя бок о бок на носу. Я увидела устье реки рядом с болотным тростником. Я показала направление.
— Туда.
Река сузилась, а берега стали выше.
— Здесь никого нет, — сказал он. — Чума забрала много индейцев, но их всё ещё достаточно. Тебе лучше держаться поближе. — Пока он поворачивал лодку к берегу, начался дождь, мягкая морось стала более сильной.
— Сорча, давай подождем, пока буря утихнет, — сказал мой молодой человек.
Но я не могла ждать.
Я поспешила через влажный от дождя лес. Ноги увязали в мокрой земле, маленькие ветки царапали меня по рукам и ногам. Лианы хотели поймать меня в плен. Я споткнулась и упала, но это меня не остановило. Я прошла остаток пути на четвереньках, борясь с грязью, которая старалась отбросить меня назад и остановить.
Деревья поредели. Я оперлась о небольшое дерево, чтобы подняться на ноги. Я вышла на поляну на обрыве, на которой росло единственное высокое дерево.
В облаках надо мной прорезался свет, затем появилась молния — она дугой ударила в поднятые ветки одинокого дерева. От раздавшегося грохота у меня зазвенело в ушах; от разряда на коже побежали мурашки. Половина дерева откололась и упала, тлея от огня.
Я увидела, как что-то выпало из середины дерева. Лиам догнал меня и схватил за руку, чтобы остановить меня. Но я оттолкнула его и уверенно пошла вперед. Я опустилась на колени у подножия упавшего дерева, и это было там, в траве — четкая, выжженная желтая капля, в центре которой что-то было, что-то темное по своей сущности.
Я высоко подняла это.
— Это никогда не будет забыто.
И я сжала камень в руке.
Я проснулась и лежала в кровати, вспоминая свой сон. Зная при этом, что это было нечто большее, чем просто сон. Что возможно это действительно происходило с Сорчей и Лиамом. Мои пра-пра-не-знаю-сколько-ещё-раз-прабабушка-и-прадедушка.
После моего сна я встала задумчивая и угрюмая, но, к счастью, в кухне никого не было, когда я туда спустилась. Пока я стояла и ложкой ела «Чириоуз»[3], которые я смешала для себя, мама совершила ошибку, позвав меня вместо того, чтобы тихо войти в комнату. Я предположила, что речь пойдет о продвижении каких-то идей по поводу вечеринки, а я не была в этом заинтересована.
Я бросила свою миску в раковину и выскользнула через дверь наружу. Я пробежала по тропинке и свернула за угол дома, надеясь, что она не увидит меня в окно. Если мне удастся скрываться до десяти часов, то потом, когда придет Роза, чтобы помочь мне с брауни, я смогу полностью уклониться от того, что требуется от меня моей маме.
Стена изгороди простиралась справа от меня, на дюжины ярдов дальше, её прорезала арка. Мне это показалось хорошим местом для укрытия. Я забежала внутрь. Арка вела в длинный, зеленый коридор, на полу которого между каменными плитами проросла трава.
3
Чириоуз (англ. Cheerios [ˊtʃɪǝrɪˊǝuz]) — товарный знак сухого завтрака из цельной овсяной муки и пшеничного крахмала с минерально-витаминными добавками в форме колечек.