— Это ничего, что вы обо всём знаете, парни, — наконец говорит Юнги. Он просто пойдёт сейчас к Чимину и поговорит об этом. Русалка всегда просыпался раньше него, поэтому сейчас он не должен спать. Кроме того, Юнги уже проголодался и, в любом случае, должен приготовить для них завтрак. — Как я уже сказал, я не против.
Чонгук, кажется, вздыхает с облегчением.
— Рад слышать!
Юнги слегка хмурится.
— Почему я слышу облегчение в твоём голосе…
— Мы с Тэ зайдём в следующий раз, когда оба будем свободны, окей, пока, хён, мы любим тебя!
Звонок обрывается. Юнги убирает телефон от уха и держит его над лицом, смущенно прищурившись на резкое прощание. Он даже ничего не успел сказать.
А потом его телефон звонит снова, заставляя его подскочить, и, едва прочитав имя абонента, он нажимает на экран, чтобы ответить ему. На линии визжит Хосок:
— ТЭ И КУК СКАЗАЛИ МНЕ О ТЕБЕ И ЧИМИНЕ.
Свободная рука Юнги с хлопком падает ему на лицо.
Прежде чем Юнги понимает это, период заклинаний заканчивается, и они возвращают амулет в его первоначальный сосуд, где он будет оставаться ещё две недели под лунным светом. А потом всё закончится. Это облегчение, потому что самое трудное позади, но часть Юнги начинает на самом деле… не волноваться, а задаваться вопросом.
Задаваться вопросом о том, что произойдёт после.
Юнги что-то смутно знает о том, что у Чимина есть планы отправиться в путешествие с Тэхёном и Чонгуком, но только после того, как младшие закончат семестр. Два месяца в промежутке между этим событием и завершением его соглашения с Чимином, становятся для него большим неизвестным, точно так же, как и многие другие вещи, которые сейчас происходят между ними.
С одной стороны, они всё ещё не обсудили детали оплаты. Обычно Юнги тратит неделю на исследования и подсчёт всех расходов плюс стоимость работы, прежде чем выставить клиенту счёт, но, так как Чимин настоял, чтобы они начали сразу же, и сказал, что готов оплатить все расходы, у Юнги не было шанса сделать это. И, если честно, ему не хочется делать это сейчас, даже если это идёт вразрез с профессионализмом, который люди всегда связывали с ним.
Это приводит к другой вещи: его соглашение с Чимином не профессиональное. Оно никогда не было таким, если Юнги придётся быть абсолютно честным. Он стал намного ближе к Чимину, чем к кому-нибудь из своих прежних клиентов. Это произошло ещё до их поцелуев, учитывая то, что он принял Чимина в своём доме и заботился о нём. Чимин — не клиент для Юнги. Наверное, он никогда им и не был.
Итак, последнее неизвестное: что значит Чимин для Юнги? И что значит Юнги для Чимина? Они друзья — Юнги думает, что так сказать сейчас было бы безопаснее всего — но что ещё? Юнги не знает, хочет ли Чимин чего-то большего, чем просто случайных моментов близости время от времени. Юнги не знает, хочет ли он сам чего-то ещё, кроме того, что они делают сейчас.
Но, чем больше он думает о том, чтобы просто позволить Чимину уйти из своего дома, даже не обсудив это после того, как всё будет сделано, вызывает у него в груди чувство, которое он точно может описать как «нет».
Итак, очевидно, что они должны поговорить об этом.
И как можно быстрее, прежде чем их соглашение будет выполнено, и у Юнги закончатся оправдания, чтобы удерживать Чимина возле себя.
Юнги планирует заговорить об этом, он действительно хочет сделать это, но тот день, который он выбирает для разговора, становится также днём, когда Нала решает, что она соскучилась по небу и принимает свой истинный облик. Естественно, Чимин находит это бесконечно более захватывающим, чем неловкие попытки Юнги завести разговор, фамильяр перетянул на себя всё внимание русалки.
Но, естественно, сначала Чимин испугался.
— Хён, с Налой всё в порядке… о, Боже.
Юнги не сразу понимает, что происходит, потому что он всё ещё настраивается, чтобы начать Разговор с Чимином, поэтому он просто в замешательстве наблюдает за тем, как тот снова ныряет в воду с тревожным выражением на лице, прежде чем слышит мяуканье, которое на полпути превращается в более грозный рёв и…
— Вселенная ненавидит меня, — говорит Юнги, несмотря на все те моменты, когда он напоминал себе, что вселенной нет никакого дела до его ничтожного существования, потому что она занята другими гораздо более серьёзными и великими вещами. Он зажмуривается на мгновение и выдыхает.
Чимин всё ещё пытается спрятаться в воде, его глаза сейчас широко открыты, и в них плещется что-то сродни испугу. Юнги не может его винить за это. Он, наверное, должен был рассказать о Нале чуть раньше, но это никогда не приходилось к слову.
Он оборачивается как раз вовремя, чтобы увидеть, как раскрываются крылья Налы из теперь уже огромной спины, её мех падает на землю и на его месте растёт чешуя, но гораздо более жёсткая в отличие от чешуи Чимина, и по своей природе намного больше напоминающая чешую рептилии. Она издаёт ещё один громкий звук, когда её зубы становятся длиннее, её лапы превращаются в когти, а морда удлиняется. Теперь она ростом почти с Юнги — и это когда она прижимается к земле — она встряхивает тело, чтобы снова ощутить себя в своей истинной форме, а потом её ноздри вспыхивают, из них сыплются искры и вырываются языки пламени, напоминающие быстрые мерцающие молнии.
Она стоит там мгновение, такая величественная на фоне растительности, и купается в естественном солнечном свете. Она почти ужасает, когда её тёмная чешуя сверкает от каждого незначительного движения её тела. Как будто она — тень, частица ночи, среди белого дня.
А потом она шлёпается на бок и перекатывается на спину, подняв к верху лапы и показывая брюхо, широкие глаза цвета виски умоляюще смотрят на Юнги, она всегда так делает, когда что-то хочет от него.
Возможно, именно это действие фамильяра заставляет Чимина отойти от шока, потому что Юнги слышит лёгкое движение воды. Он оглядывается на русалку и откашливается.
— Ну. Я совсем забыл тебе сказать, что Нала — дракон.
Чимин смотрит на него, все признаки испуга уже исчезли, и теперь он обдумывает это. Нала приподнимается и снова встаёт на лапы, а потом, глядя на Чимина, издаёт эквивалент драконьего восторженного мяуканья. Тот слегка вздрагивает от этого звука, и это вызывает у Юнги смех.
Чимин смотрит на него огромными глазами.
— Она — дракон? — Юнги кивает. Чимин несколько раз моргает. — Она всегда была драконом? — Юнги снова кивает. У Чимина слега приоткрывается рот (Юнги пытается не думать о том, что его губы выглядят немного распухшими, потому что, мм… они были заняты незадолго до того, как Юнги решил завести Разговор на тему Кто Мы, а Нала решила превратиться в долбаного дракона). — О, Боже.
Юнги слегка шевелится, пытаясь придумать, как разрулить эту ситуацию.
— Она оборотень. Формально. Но не от природы, и у неё есть только две формы, которые она может менять. Я случайно нашёл её как дракона, когда мне было семь лет, тогда она была ещё крошкой, наверное, размером с собаку. И она следовала за мной по пятам, пока я не взял её к себе, и, ну, в общем, было довольно неудобно, брать с собой целого дракона, когда я переезжал в свой собственный дом, поэтому я провёл кое-какое исследование об искусственной смене облика, и это потребовало времени, но…
— Нала — дракон, — Чимин выдыхает, он, кажется, даже не обращает внимание на то, что говорит Юнги, его глаза всё ещё прикованы к Нале. — Она — настоящий дракон.
Нала восторженно подтверждает это и мяукает. Или ревёт, это больше похоже на рёв.
Юнги откашливается.
— Она обычно предпочитает находиться в форме кошки, потому что ей нравится сидеть на руках и всё такое, но иногда она скучает по форме дракона, поэтому принимает свой истинный облик. Обычно это происходит, когда она хочет полетать.