До встречи с Пашкой оставалось около полутора часов. Я ещё раз сходил в магазин, теперь уже за продуктами. Купил только самое необходимое, чтобы приготовить на скорую руку завтрак, да вечером попить чай с парой бутербродов. Принял душ и набрал Пашку:
— Привет!
— О, привет! Ты как раз вовремя: только что занятия окончились. Ну ты как, свободен?
— Да, и жду ваших дальнейших распоряжений, босс! — я хохотнул в трубку.
— Хох! Слышу иронию в вашем голосе, sir! До «босса» ещё не дорос, но очень надеюсь когда-нибудь им стать. Пойдёшь в заместители? Постараюсь угнетать не сильно, а если придётся тебя убить, то обещаю сделать это быстро и не больно.
Пашка тоже был явно настроен на шуточный лад. Его хорошее настроение меня радовало и окрыляло. Похохмить мы и раньше любили, но это было так давно! Наш диалог вновь напомнил мне те далёкие времена, где Пашка был язвительным задохликом с ядовитой ухмылкой на лице, с торчащими во все стороны белыми вихрами, в старой растянутой футболке и убитых сандалетах. И это воспоминание просто взрывало фейерверками мой мозг и прокатывалось мурашками по всему позвоночнику. А волнение начинало концентрироваться жаром в одном месте, вызывая совершенно уже неуместные сейчас воспоминания и ощущения. Опять во мне начинал просыпаться сексуальный маньяк. Впрочем, маньяка этого интересовала только одна жертва — из семейства сусликовых — моё наваждение, моя любовь и боль.
— Звучит заманчиво! Всю жизнь мечтал умереть посреди непаханной целины от удара треногой по голове.
— Ну вот, и ты туда же. Далась вам всем эта тренога! Слишком узко ты представляешь себе мою профессию.
Дальше я уже не встревал: Пашку, что называется, понесло. Я минут пятнадцать, не переставая улыбаться, слушал уже в который раз, в чём заключаются задачи и стремления Павла Снегова — будущего специалиста в области аэрокосмических съёмок с целью создания топографических и специальных карт Земли и других небесных тел, и как он будет осуществлять эти самые задачи. Я бы слушал его и дольше, как арию в исполнении любимого тенора, но он сам себя прервал, замолчав на полуслове:
— Блин, я опять завёлся… А ты чё молчишь? Давно бы уже сказал, что мне пора заткнуться. Поди, стоишь там и угораешь над свихнувшимся придурком-фанатиком. Признайся честно, ведь так?
— Нихрена подобного. Мне всегда интересно тебя слушать. Может, я не всё понимаю, но очень рад, что ты выбрал профессию по душе, — сказал я на полном серьёзе, а потом не сдержался и добавил с шутливой ехидцей:
— Обещаю, что за треногой буду ухаживать, как за любимой лошадью.
— Ой-ой! Я ещё подумаю, прежде чем тебе её доверить, — вторил мне Пашка. А потом, вздохнув, добавил:
— Марио, если меня начинает «заносить», и я в сто сорок девятый раз принимаюсь рассказывать на кого учусь, схватывается за голову и со стоном: «О, Боже мой, опять! Oh, Santa Madre di Dio!»* убегает в другую комнату от меня подальше, как от больного психа. А отец только посмеивается. Но он рад за меня. Хотя я знаю, что втайне мечтал, что я тоже, как и он, буду юристом.
Тут Пашка опять хмыкнул: — Представляю себя адвокатом… Зал вместе с присяжными уснули бы от моей изнурительной речи. А судьи вынесли оправдательный приговор подсудимому, только чтобы я поскорей заткнулся.
Мы ещё похохмили и посмеялись на эту тему и я, вкратце объяснив, почему поменял квартиру (наврал, что хозяева отказали в аренде) и назвав Пашке свой новый адрес, стал собираться. Чем мы будем заниматься, он так и не сказал, только загадочно пообещал, что скучно не будет.
Пашка изъявил желание посмотреть мои новые апартаменты. Я был не против, хотя, если честно, испытывал некоторое смущение. Но, с другой стороны, это было, хотя и очень запущенное, но вполне сносное жильё для обычного среднестатистического московского студента. Была бы крыша над головой, а остальное не так уж и важно.
— Да-а, квартирка, прямо скажем, аховая! Наверное, за свою жизнь многое повидала.
Пашка хмыкнул и провёл пальчиком по паутине трещин от приличной вмятины в стене рядом с кроватью:
— Это что, неравный бой в войне с клопами или кто-то соседям напоминал, что пора баиньки?
Я тоже хмыкнул:
— Скорей, борьба с тараканами. Я тут их кучу вымел. Правда, живых не встречал, видимо, умерли от голода. Но дихлофосом всё же прошёлся на всякий случай, хрен знает, вдруг ко мне от соседей побегут. Дом-то старый, ещё хрущёвской постройки.
— Надо же, а я думал, что все тараканы уже исчезли, как вид. Я даже не помню, как они вживую выглядят. Неужели ещё есть у кого-то?
— Это ты у Марио своего узнай. Думаю, в его ресторанах с ними постоянно борются. Место-то хлебное.
— Э, нет! У Марио их точно нету. Он бы тогда сам лично прикончил шеф-повара вместе с его командой, потом оживил и прикончил ещё раз! У него на кухнях стерильная чистота, как в операционной. Ты просто Марио не знаешь, но сегодня у тебя будет возможность с ним познакомиться. Я как раз собирался поехать с тобой к моим. Ты как, ничего не имеешь против?
Честно говоря, я такого не ожидал и был очень удивлён. Но удивлён был приятно: значит для Пашки я уже не просто «земляк»? Он же всех подряд не таскает к своим знакомиться!
Я сильно разволновался: хотелось подойти и прижать к себе моего суслана, уткнуться носом в его ухо и вздохнуть давно забытый, но такой родной запах топлёного молока. Но пока это было лишь моей мечтой.
Как говорится: «Закатайте губу и прижмите прищепкой!»
Расслабляться было ещё рано: для Пашки Тимур Валеев пока что был просто приятелем из города Ключ, и не более того. Мы делали только первые шаги в наших с ним дружеских отношениях. Мне ещё предстояло завоевать его доверие, завоевать самого Пашку. И ксюш, кстати, тоже ещё никто не отменял. Я даже не знал, насколько серьёзны их отношения. Он почему-то всегда избегал эту тему. Значит, это было слишком личное, о чём можно говорить только с близким другом. А таковым я ещё не был. Воспоминание о Ксюхе было неприятно: кольнуло ревностью и слегка подпортило настроение.
— Эй! Ты где? О чём задумался? Не хочешь ехать к моим? — с беспокойством спросил Пашка. — Не бойся, они не кусаются! С отцом вы знакомы. Кстати, он рад, что мы с тобой встретились и общаемся. А Марио у нас просто замечательный. Я уверен, что вы с ним сразу подружитесь. Он о тебе, кстати, уже спрашивал.
— Ты ему что, рассказывал про меня? И чего ты там ему наплёл?
Пашка засмеялся:
— Да ничего особенного! Я им рассказал, как мы с тобой в забегаловке у Иванова обедали. И как ты за официантку беспокоился, что её уволили, ну и… вообще.
В общем, он очень хочет с тобой познакомиться. А вино, кстати, то, ивановское, оказалось подделкой — маде ин Италия из подпольного цеха на Малой Арнаутской! Только сам Иванов, скорее всего, об этом даже не подозревает. Фуфло он мне бы точно не всучил. С Марио, знаешь ли, в таких делах шутки плохи. Они с отцом просто посмеялись. Но Марио отдал бутылку своим экспертам: подпольный винодельный цех — это не шутки. Кому-то сильно не поздоровится.
Тут раздался рингтон мобильного у Пашки в кармане куртки. Я вздрогнул: это была известная романтическая композиция Хулио Иглесиаса, та самая, что была у него раньше, до аварии. Интересно, Пашка это помнил или поставил случайно? Перенести на новый со старого он не мог: его мобильник тогда разбился. Может, тётя Нина ему сказала? Спросить? Нет. Не сегодня. Вдруг ему будет неприятно это упоминание? Только настроение испорчу и вообще — всё испорчу. Лучше в другой раз, когда станем поближе. Сейчас ещё рано — не время! Пусть всё идёт, как идёт. Не буду торопить события.
— О, Марио! — пояснил он, взглянув на дисплей. — Алло, Марио?
— …
— Нет, просто зашёл за Тёмой, и немного задержались. Осматривал его новую квартиру.