Комментарий к Глава 16. * О, Святая Матерь Божья!
====== Глава 17. ======
Паша
Прошла почти неделя, как мы с Тёмкой были у моих в их загородном доме. За эти дни так ни разу и не встретились: Климов усадил за реферат, который ему срочно понадобился для конференции. Я, конечно, понимаю, что это просто предлог. Он хочет, чтобы я после магистратуры поступил в аспирантуру и остался на его кафедре преподом. И всячески меня к этому подталкивает. Но мне это совершенно неинтересно.
Я хочу работать по специальности, хочу «живую» работу, хочу «пощупать» всё своими руками, а не зарыться в учебниках, вбивая в вялые умы студентов знания по предмету, который им нафиг не нужен. Нет, он, конечно, нужен и важен как теория. Но мы все стремимся к практике, а на ней, родимой, как потом оказывается, всё гораздо и проще, и сложнее, и знания теории как важны, так и, в общем-то, бесполезны. Важен опыт, а он нарабатывается с годами, и никакая, даже самая научная-разнаучная теория его не заменит.
А в аспирантуру я буду поступать, но выбрал совсем другой профиль — Аэрокосмические исследования Земли, фотограмметрия. И моим научным руководителем будет профессор Троицкий, а не Климов.
Я всё время в мыслях возвращаюсь к выходным. Если честно, я не помню, когда ещё мне было так хорошо и так весело. Мы с Тёмкой остались до вечера воскресенья. Хотя у меня были кое-какие дела, кое-что нужно было посмотреть и подучить к понедельнику, но я на всё плюнул: не так уж часто мне удаётся побыть среди своих, тем более в такой дружной компании.
Узнаю Тимура всё больше и больше, и он мне всё больше нравится. Это совсем другой человек: не тот угрюмый молчун, которого я видел в Ключе и который мне был совершенно неинтересен, даже где-то неприятен, а этот — умный, общительный, интересный, весёлый и… просто подходящий мне по всем статьям. Как это говорят: мы смотрим в одну сторону и, кажется, начинаем понимать друг друга.
Я так рад, что тогда на Арбате не прошёл мимо (была такая мысль!), а остановился и окликнул его. Сам не знаю, почему я это сделал. С одной стороны, всё-таки хотелось выяснить, почему он весной сбежал, увидев меня. Это оставило неприятный осадок, и хотелось с ним всё выяснить и уже больше не сталкиваться. Я, конечно, понимал, что где-то тоже был неправ, что относился к нему, как к пустому месту. Но это я сейчас понимаю, тогда у меня в мозгах была такая каша, что я себя-то не вполне ещё осознавал, где мне было разбираться с чувствами других.
А Тимур так напирал, так хотел меня к себе поскорей приучить или даже приручить, что его давление вызвало совершенно другой результат: я просто уже не хотел его видеть. И когда он наконец перестал ходить — вздохнул с облегчением, хотя и испытывал некоторые слабые угрызения совести: человек старался, а я его оттолкнул. И теперь я страшно рад, что мы наконец разрешили все эти непонятки, и я посмотрел на Тимура совсем с другой стороны, увидел его настоящего. И такой Тимур мне очень по душе. Я очень надеюсь, что мы будем с ним друзьями, если, конечно, сами ничего не испортим.
Пока что ни я до конца не знаю его характер, ни он мой. Хотя он многое про меня знает, про того, каким я был раньше. Только вот от того, прежнего Павла, я думаю, мало что осталось. К тому же тогда я был подростком, а сейчас уже вполне себе молодой человек и далеко не дурачок. Но пока мы с ним на одной волне. С ним прикольно проводить свободное время, даже не замечаешь, как оно проходит.
Марио от Тёмки в полном восторге, как ни странно. Это он с виду кажется этакой милой обаяшкой. На самом деле он совсем другой: жёсткий, требовательный, капризный, недоверчивый. Терпеть не может панибратства. К нему в друзья попасть — дело практически безнадёжное. Он никому не доверяет, кроме отца, конечно. Есть у них с отцом один общий друг — деловой партнёр отца. И то они редко общаются. Он живёт в Питере, в Москве бывает только по делам.
А с подчинёнными Марио дружбы не водит. Он там генерал, которого все боятся, уважают и чётко выполняют приказы. Правда, отдаёт он их спокойным, даже ласковым голосом, с употреблением слова «милый». За неисполнение — расстрел!
«Милый, ну что же вы так и не научились отличать французскую креветку от кардинала? Это же элементарно! Мне очень жаль, но я вынужден с вами распрощаться. В ресторанах Марио место только профессионалам. Пройдите в бухгалтерию за расчётом».
А вот от Тёмки он не отходил все дни, что мы там были. Оказалось, что Марио — хороший рассказчик, чего я раньше, кстати, за ним не замечал, а Тимур — отличный слушатель. Вот он ему и впаривал два дня чем отличаются северные креветки от тропических, что такое шатобриан, как правильно приготовить рибай и чем отличается маникотти от букатини*.
Отдельная история была про их английский камин. Ха! К слову сказать, он действительно был сама элегантность! Очень изящный, с мраморной обшивкой под антику, с двумя старинными канделябрами, с кованной фигурной решёткой и шикарным зеркалом над ним в серебристой багетной рамке. Пока они его установили, уволили две бригады. Достраивала третья. И вот они — Марио и Тимур — усаживались в кресла у камина, и Марио ему рассказывал, как он сам придумывал этот камин, какие исторические документы использовал, и что означают «вот эти вот» символы на каминной решётке, и как они с отцом искали в антикварных салонах эти старинные канделябры, и…
Мама родная, как у Тёмки хватало терпения слушать этот нескончаемый трёп, я не знаю.
Я несколько раз порывался вмешаться и забрать Тимура, но отец сделал мне знак, чтобы я не лез, а потом и вовсе увёл меня с собой на кухню, где Зина готовила нам на обед рыбный пирог и ещё какие-то только ей известные блюда. Она никогда заранее не предупреждала, чего подаст на обед или ужин: любила удивлять. Мы сели в сторонке за столик и попивали чай со свежими пончиками, пока Марио продолжал «мучить» Тимура. Правда потом, некоторое время спустя, они всё же к нам присоединились, но чаепитие пришлось прервать, так как Зина тут же погнала нас всех с кухни в столовую, где мы и продолжили прерванное занятие.
Да-а! Хорошие были выходные. Теперь, как сказал на прощанье Марио, они нас ждут каждые выходные, если только сами никуда не смоются. А они любители ездить по театрам, выставкам, концертам с известными скрипачами и пианистами и прочим скучным для меня местам. Я как-то не любитель высокого искусства и ничего в нём не понимаю. Кстати, и Тимур мне пару раз предлагал сходить в театр, чем немало меня удивил. Даже не ожидал, что он тоже любитель. Думаю, один раз стоит попробовать сходить на что-нибудь нескучное, типа какой-нибудь современной постановки. Так и быть, скажу ему как-нибудь, что уже готов приобщиться к прекрасному.
Вот что меня поражает в Тимуре, даже не то чтобы поражает… Есть в нём некоторые странности, которые я просто не понимаю. Во-первых, он слишком идейный, прям как-будто ему не девятнадцать, а все сорок восемь. Мне иногда поэтому с ним бывает трудно. Я, правда, в полемику не вступаю и не настаиваю, чтобы не нагнетать обстановку. Но это не значит, что мне это нравится. В общем, по некоторым вещам мы с ним расходимся во мнениях. Я не такой мягкий, как он. Я не люблю лузеров, не выношу дураков и лохов, не понимаю, как можно любить весь мир и всё человечество, и я не жалостлив, и не сентиментален. А вот Тимур — он именно такой. В нём всего этого через край, и как он с этим живёт, я не понимаю.
А так… в остальном он отличный парень — весёлый, общительный, воспитанный и… театрал, блин. Хохма!
Ещё один момент меня настораживает, теперь уже без хохмы: я частенько ловлю на себе его странный взгляд. Делаю вид, что не замечаю, но порой мне кажется, что он во мне уже дырку протрёт. Причём когда я пытаюсь поймать его, у меня нихрена не получается: он тут же отводит глаза и становится обычным. Что за подводные камни сидят в его голове, мне очень хотелось бы понять.
Может быть, он знает обо мне что-то такое, чего я не помню, но это важно? Хотелось бы это выяснить, но как завести с ним такой разговор, пока не придумал. Он и так мне многое про меня рассказывает, но какое-то всё это нейтральное, обтекаемое. Обычный мальчик без тараканов в голове, хороший, добрый, прям хоть к ранам прикладывай. А я чувствую, что есть ещё что-то. Почему он мне не всё говорит? Что я делал такое, о чём он недоговаривает? Я что, кошек мучил или мухам крылышки обрывал?