Я тоже чувствовал усталость от этой необыкновенной ночи, но усталость была приятной. Меня всё ещё будоражило и сжимало мелкими судорогами внизу живота при воспоминании того или иного момента нашего новогоднего «празднества». Я ещё никак не мог до конца поверить в реальность происходящего, но уже точно знал, что всё произошедшее — реальность, и Пашка, проснувшись, никуда не денется, а будет опять со мной и мой, только мой!
Я убрал в ванной комнате следы нашей «помывки» и спустился в гостиную. Свечи уже давно все догорели, и гостиную освещала, посверкивая мерцающими огоньками, наряженная Пашкой ёлочка. Мне почему-то стало немного грустно, хотя грустить было совершенно не о чём. Наверное, всегда так бывает, когда уходит в прошлое что-то хорошее, вот как эта наша с Пашкой волшебная ночь. И хотя всё только начинается — впереди долгое будущее, где мы всегда будем вместе, всё равно в душе была капелька грустинки.
Мы были разлучены на долгих три года. Целых долгих три года мы жили каждый своей жизнью, и даже строили планы на будущее, где нас друг у друга не было и даже не предполагалось. Пашка собирался в будущем жениться на Ксюше и наплодить кучу детей. От одной этой мысли у меня начинало больно сжиматься сердце и перехватывать дыхание, как при воспоминании о пропасти, через которую мне с большим трудом удалось перепрыгнуть, но вспоминать было страшно!
Я же… А что я? Пока меня не окликнул Пашка, там, на Арбате, я просто жил и ничего не планировал. День прошёл — и ладно. Мне не было ни хорошо, ни плохо — никак. Может, по отношению к Глебу и подло так думать — эти полгода, что мы прожили вместе, были не самыми худшими в моей жизни. Напротив, я наконец почувствовал почву под ногами, как-то более или менее успокоился и смирился со своей потерей. Может быть, когда-нибудь, когда Глеб встретит своего единственного — свою половинку, и будет счастлив, он поймёт меня и простит. Жизнь без любви, без любимого — это жизнь, лишённая красок, как чёрно-белое кино. Такого я даже врагу не пожелаю. Когда ты счастлив, хочется, чтобы и все люди вокруг тебя тоже были счастливы.
Так, неторопливо размышляя о прошлом и перебирая в мыслях мгновения прошедшей ночи, я приводил в порядок гостиную и кухню, разбирая праздничный стол, раскладывая по контейнерам несъеденные продукты и отправляя их в холодильник. Затем очередь дошла до свечей, которые я сгрудил в один пакет и поставил на пол возле ёлки: как-то рука не поднималась их выкинуть, столько волшебства они принесли своим свечением в эту ночь.
Ещё раз окинув взглядом преобразившуюся комнату, я погасил свет и вернулся к Пашке.
Присел рядом и долго смотрел на спящего суслика. Он спал на животе, разметав в разные стороны руки и ноги. Пижамные штаны слегка сползли, открыв ложбинку между полупопиями и ямочки, которые хотелось сейчас же начать выцеловывать, но я не стал тревожить своё жутко уставшее мелкое чудовище — мою боль и мою жизнь. Я выключил ночник и лёг рядом, приобняв своё солнце за талию. Пашка что-то промурчал во сне и тут же, подкатившись под бок, уложил голову ко мне на плечо, щекоча шею своим дыханием и протянув руку поперёк груди.
«Спи, малыш! Завтра наступит первый день нашей новой жизни! Завтра… уже сегодня! Уже наступило утро, но ты будешь спать до полудня. А потом я тебя разбужу и буду кормить твоими любимыми блинчиками. Обязательно встану пораньше и приготовлю. И буду смотреть, как ты их уплетаешь, и буду слизывать сироп от варенья с твоих пальцев, щёк и губ, и мне уже не нужно будет бежать в ванну «чистить зубы»! Ох, стоп, ты сейчас себе намечтаешь! Кажется, уже намечтал, сексуально-озабоченный придурок! Всё! Спать! А то будут тебе и блины, и пальцы с сиропом!»
Я ещё полюбовался на Пашкину посапывающую мордаху, не удержался и провёл рукой по ямочкам и, успокоенно вдохнув родной запах, начал уплывать в накатывающий сон.
Комментарий к Глава 27. Дорогие читатели! Жду ваши отклики – заканчивать историю наших мальчишек, или ещё продолжать?
====== Глава 28. ======
Второго числа мне позвонила Тая. После взаимных поздравлений и пожеланий я перевёл диалог на очень важную для меня тему — про Безвременье, о котором Пашка ничего не помнил. Тая, подумав, высказала свою версию: Ургорд поставил блок на нашу память, когда мы выходили оттуда. Кристаллики сняли эту блокировку, но, видимо, он — этот блок — каким-то образом опять сработал в Пашкиной голове, и теперь снять его будет гораздо сложнее.
— А вы приезжайте ко мне. Во-первых, я очень по вам соскучилась, а во-вторых — посмотрю Пашу ещё раз, ну и поговорим об этом. У вас есть какие-то планы на сегодня?
— Тай, спасибо за приглашение! Я с радостью, тоже давно тебя не видел. Поговорю с Пашкой и перезвоню, хорошо?
— Да, конечно! А что с картой? Что ты ему сказал?
— Да ничего не сказал. Он её отложил сразу, а потом больше и не спрашивал. Я её убрал пока потихоньку.
— Тимур, если ничего не поможет, ты собираешься ему сам рассказать?
— Я думал об этом. Но как? Это же из области фантастики! И потом, как ему рассказать про настоящую причину? Я к этому не готов, не хочу пугать его и подставлять тебя. Даже боюсь себе представить, как он это воспримет. Может, ты придумаешь свою версию, как мы к вам попали?
— Мы уже достаточно насочиняли, Тимур. Извини, но нет. Мне и за прошлый раз стыдно, тем более что он вспомнил своё детство, в котором меня нет и быть не могло. Удивляюсь, как он тебя ещё об этом не спросил.
— Да мы ещё ничего толком не обсуждали, не до того было.
— Ладно! Говори с Пашей, а там видно будет. Думаю, что я сама ему всё расскажу, так что не придумывай больше ничего, Паша должен знать правду.
— Хорошо, Тая! Я тоже — за. Перезвоню через полчаса. До связи!
— Давай, жду!
Пашки дома не было, он уехал покупать вторую машинку. Погоняв вчера по гостиной свой подарок, он объявил, что так ему неинтересно, ему, видите ли, нужны настоящие гонки, чтобы были соревнования. Как говорится — чем бы дитя ни тешилось… Но вчера было первое, выходить из дома, понятное дело, никуда не хотелось, да и не только из дома — из спальни… «Гонками» Пашка занимался в небольшие перерывы, когда я чего-нибудь готовил поесть: после «разносолов», привезённых им от мамы, хотелось простой свежеприготовленной еды — чего-то диетического, типа супчика или каши.
Я набрал Пашку, но он, сказав, что уже на подъезде к дому, тут же отключился. Через десять минут я услышал звук открываемой ключом двери и поспешил в прихожую.
— Фух! Дома! — произнёс мой суслан, закрывая дверь ногой. Руки его были заняты большой картонной коробкой, которую он держал перед собой.
— Это что? Ты решил скупить весь запас машинок в «Детском мире»?
— Ага, типа того! — весело, но с придыханием от тяжёлой ноши ответило моё неугомонное чудо.
Я перехватил у него коробку и отнёс в гостиную. Пашка разделся и зашёл следом.
— Чё, обедать будем или сначала посмотрим?
— Паш, наверное, давай перекусим по-быстрому, и нас пригласили в гости. А твой арсенал автомобильный распакуем вечером.
— Кто пригласил? Куда?
— Тая звонила, она нас ждёт в гости, ты как? Не против?
— Чё, опять медосмотр мне устроите? Рассказывай, чего вы там придумали? — настороженно спросил Пашка.
— Паш, Новый год, вообще-то! У Таи, кроме нас с тобой, никого здесь нет, вот она и позвала, чтобы вместе отметить, — не очень вразумительно объяснил я, хотя, в принципе, так оно и было.
— Чё, прям вообще никого? А где этот, отец её, или с кем она в деревне жила? Я вот её, кстати, почему-то не помню. Только то, что вы мне с ней рассказывали.
Я подошёл к Пашке, притянул к себе и поворошил пушистую шевелюру.
— Вот давай съездим, с Новым годом поздравим и поговорим обо всём. У меня для неё есть подарок от нас.
— Чё за подарок?
— Пойдём наверх, покажу. Но сначала давай поедим, у меня уже всё готово.
Я чмокнул его в светлую макушку, приподнял за подбородок и прикоснулся лёгким поцелуем к подсохшим от мороза губам.
— Пошли на кухню, буду кормить тебя.