Я хочу его, но он может стать моим концом.
Глава 10
Нико
Парни трахаются, шумят и буянят. В комнате три женщины, все, как я полагаю, проститутки.
Павел держит одну на коленях, его большие лапы сжимают её сиськи. Он грёбаное животное, и я его ненавижу, но он впечатляюще изобретателен в своём насилии и вселяет страх Божий как в моих врагов, так и в друзей. По этой причине я держу его рядом. Однако в последнее время он стал ещё более безумным, чем обычно. Дело дошло до того, что мне, возможно, придётся прекратить его работу у меня. Раньше он выполнял приказы, делал свою работу, не высовывался. Теперь он стал другим. Высокомерный и всё более непредсказуемый. Я готов поставить хорошие деньги на то, что он принимает наркотики.
Вот почему я их не трогаю. Я видел многих глав семейств, а также солдат в строю, которые потеряли всё, потому что попали в зависимость. В моей семье не продают ни наркотики, ни женщин, но, если бы они были, я бы не стал пользоваться товаром, потому что это улица с односторонним движением.
В тот день, когда он обхватил руками горло Синдерс, меня это слегка позабавило, но, если бы он попытался сделать это сейчас, я бы его убил.
Синдерс, Синдерс, Синдерс. Это униженное маленькое создание становится проблемой. Женщина не в моём вкусе. Совсем.
На днях я обнаружил её на коленях в стеклянной пристройке, копающейся в земле, как будто она и так не проводит достаточно времени в грязи от копоти.
Когда я увидел её, мою грудь сдавило. Она выглядела счастливой. Потерявшейся в своей работе. Я спрятался за разросшимся папоротником и шпионил за ней, пока она сажала что-то, затем поливала ещё несколько растений, разговаривая с ними, будто бы они могли её услышать. Как будто они разумны.
Женщина эксцентрична и временами странная.
Женщина великолепна.
Женщина естественно сексуальная, но странно невинная и наивная. Смесь воздуха и земли. Огонь и вода. Она ничто и всё.
Более того? Она забралась мне под кожу, и никто кроме семьи там не живёт.
Я не знаю, что в ней такого. Её большие невинные глаза? Эта грива беспорядочных, золотистых волос? Чёртовы пятна пепла, которые всегда на её лице по утрам? Они не умаляют её красоту, а лишь подчёркивают. Сажа и пепел, которые она всегда размазывает по своему нежному лицу, придают ей свирепость, словно она принцесса-воин, собирающаяся на битву.
Я так хочу её, и обычно я беру то, что хочу, но она – лишнее осложнение, которое мне не нужно. Я хочу поиметь Иветту, потому что эта злобная сука заслуживает всё, что получает, но мне нужно, чтобы этот спектакль сработал, пока я не смогу полностью захватить правление. Всё, что мне нужно – это время. Ещё несколько месяцев, и мои махинации и манёвры приведут к тому, что мне больше не придётся делать то, что требуют мои дядя и дед. Совет директоров не будет иметь значения, потому что я заберу их власть. Мне нужно жениться на Иветте, и Синдерс угроза этому. Я вижу, что она как-то всё портит. Мне следует избавиться от неё. Купить ей лошадь, дикую, и позволить произойти несчастному случаю.
От этой мысли я кривлюсь. Нет, я не могу это сделать. И не хочу.
Дерьмо. Почему бы мне просто не трахнуть её и покончить с этим?
— Эту сестру тошнит от этого, — говорит Юрий. Он ест яблоко с ножа, которым нарезает людей на ленточки. Сейчас он нарезает им длинные ленты яблока.
Он русский, который работает с нами. Павел – поляк. Они не более, чем наёмные мускулы, хотя они могут думать, что они важны. В моём окружении все итальянцы, и большинство по крови, кроме Джеймса. Он бывший боец британского спецназа, ставший адвокатом, а затем моим помощником. Он – лучшее, на что я потратил деньги. Я думаю, что нет такого угла, из которого этот человек не смог бы меня вытащить. Он также стал другом, а в некоторых моих новых начинаниях партнёром, а не сотрудником.
Завтра он приедет сюда, чтобы тщательно разобраться со всем этим свадебным договорным дерьмом.
— Какую? — спрашивает Павел.
— Старшую. Она хочет немного грубости, даже если смотрит на нас так, будто не помочилась бы на нас, если бы мы горели.
Павел смеётся
— Она совсем меня не интересует. Теперь, младшая…
— Дейзи? — спрашивает Юрий. — Она немного скучная.
— Нет, эта грёбаная маленькая рабыня. Синди.
Я затихаю, мои чувства в боевой готовности, будто я собираюсь вступить в поножовщину.
— Она не под защитой семьи, — отмечает Юрий. — Не думаю, что её тщеславная мать будет беспокоиться, если ты трахнешь её до потери сознания. Так почему бы тебе не взять то, что ты хочешь? Что скажешь, босс?
Юрий смеётся, глядя на меня.
— Мы должны использовать её до тех пор, пока она не сможет ходить, а затем, блядь, закопать её под землю. Кому какое дело?
Сначала я не осознаю, что двигаюсь. Я оказываюсь перед его лицом, нож, которым он чистил яблоко, оказывается его горла прежде, чем он успевает это заметить.
— Иисус, блядь, — он дёргается, пытаясь вырваться из моей хватки, но я вцепляюсь другой рукой в его волосы, крепко сжимая их.
— Босс, — Павел встаёт, сбрасывая девушку на пол, но не подходит. Женщина, которая была у него на коленях ругается и встаёт, затем удирает в дальнюю часть комнаты.
— Тронешь хоть волосок на голове этой девчонки, и я порежу твой член на ленточки. Синди под запретом. Ты меня понял?