Из зала: Многолетних...
Лу: Я не думаю, что это так уж сложно, если вы выполните все предварительные требования: будете иметь сильное злобное воображение, огненную волю, непоколебимую веру и таинственность. Иными словами — ваш мощный миф и информация со многими степенями свободы все за вас сделают. Стоит только сказать: «Ты будешь здорова всего несколько дней» (знаменитый пример из «Молота ведьм» Шпренгера и Инститориса).
Из зала:
— Где иголочки?
— А они пошли по рукам...
— Тебе дать иголочку?
— Поколю кого-нибудь...
— А потом что? Я его заколол уже.
— Ждать результатов!
— Возьми на память о сегодняшнем вечере.
— А действительно, я его уколол, а он повис! (Смех.)
— Слава, иголочку дай, пожалуйста!
— Они по кругу ходят!
Сжигание и прокалывание фигурок продолжается. Из зала:
— Какие злодеи здесь собрались!
— А дальше что?
— Процесс!..
— Прямо с иголкой надо держать?
— Фигурки лучше спрятать...
— Или в землю зарыть...
Комментарии
Вот и еще один опыт. Из приведенных фрагментов видно, что полного единодушия у собравшихся не было. И мне пришлось защищать магию со страстью, которую я у себя, как человека научного, не ожидала. Все дело здесь в призме, в нежелании понять точку зрения другого человека. Можно долго говорить о добре и справедливости, о мудрости той или иной религии, но «любые ереси начинаются не тогда, когда атеист доказывает, что бога нет, а когда церковь становится жирная, но призывает к посту». Кстати, сами ведьмы считают, что людям причиняют вред их собственные глупые мысли, а не проклятия врагов, злобно колющих булавками куклы (Л. Кэбот). Интересно было попробовать языческие колдовские упражнения на уровне «пучка языков». А самое приятное, что группе не изменило чувство юмора: взрывы смеха раздавались непрерывно, подчеркивая условность действий.
И еще одно дополнение. Колдовство — дело опасное, да и неблагодарное. И все-таки в нем есть своя философия. Чтобы представить образ современной колдуньи, обратимся к рассказу Н. Садур «Ведьмины слезки», который вполне может заменить любые комментарии:
«Тихо, словно дыша, поскрипывали доски старого тротуара. В Ордынске еще сохранились такие тротуары — деревянные. Ей сказали — иди сначала по улице Сибирской до киоска, там налево к „своим“ домам, и зеленый дом — ведьмин.
Девушка приготовила пятнадцать рублей и его фотокарточку. На ней он был совсем молоденький солдатик, еще до знакомства с нею, еще нежнокудрый, со светлой усмешкой пухлых губ.
Ведьмин адрес ей дала подруга, разумеется, под секретом. Галя ей сказала, что идти надо поздно вечером, ближе к ночи, и сразу взять с собой деньги...
Девушка подумала, что в такой темноте не сможет найти зеленый дом, но сразу нашла и поняла, что это зеленый дом, хотя был он черный, как и вся улица.
Постучала. Еще раз постучала. И еще.
Кто-то вздохнул. Тогда она начала стучать не переставая, дрожа всем телом и прижимая к левому плечу плоскую белую сумочку с пятнадцатью рублями и фотокарточкой.
Во дворе стоял сарай. В сарае жила свинья — она вздыхала. „Наверное, заколдованная, — решила девушка, услышав, как свинья хрюкнула. — Наверное, ведьмы нет дома, в гости пошла куда-нибудь“, — решила она, видя, что не открывают.
Но когда, совсем отчаявшись, она собралась уходить, дверь тихонько приоткрылась, обдав ее запахом жареного лука, и в тусклом свете, заструившимся в щель, она увидела ведьму.
Та ничего не спросила, глянула на нее мельком и, так оставив дверь полуоткрытой, повернулась к ней спиной и ушла в комнату.
Наде ничего не оставалось, как войти без приглашения. Она, закрыв сумочкой сердце, шагнула через порог, и тут же за ее спиной дверь захлопнулась с шумом, как будто сердито.
„Сквозняк“, — подумала Надя, осмелев при виде нормальной жилой комнаты. Она вышла на середину к столу, застеленному красивой, свежей скатеркой, и остановилась, ища глазами бабушку.
В этот момент что-то затрепетало в ее руках и, сделавшись теплым, испуганно дышащим, вырвалось, вспорхнув у самого лица.
— Моя сумочка! — закричала Надя, испуганно протягивая руку к белой голубке, в которую обратила ее сумочку расшалившаяся колдунья.