— Но карточки-то в доме, — сказала Хэлен.
— Да, где-то в доме, — согласился Хэрли.
— Мы покажем ей фотографии, и она увидит бусы, — упрямо настаивала Хэлен.
Дождь прекратился. И радуга волшебной аркой встала над калузским заливом.
— Загадай желание, — сказала Леона.
Они сидели за столиком для двоих у окна, смотревшего на пристань. Парусные шлюпки поскрипывали на ветру, гуляющему по их оснастке. По серому небу изодранными клоками все еще неслись тучи. На западе проступала слабая голубая полоска.
— А разве загадывают желание, глядя на радугу? — спросил Мэтью.
— Я всегда загадываю. Чего тебе хотелось бы больше всего на свете?
— Если скажу, это не сбудется, — сказал он.
— А кто это установил? — спросила Леона.
— Это правило, проверенное временем.
— Правила, тем более, проверенные временем, для того и существуют, чтобы их нарушали, — сказала Леона. — Я скажу тебе свое желание. Ты готов?
— Не искушай судьбу.
— Да черт с ней, с судьбой.
Она порядочно выпила, и это уже становилось заметно. Коктейль, два мартини… Они были здесь около часа, а она так и не сказала, зачем его вызвала.
— Я хотела бы… я хотела бы быть счастливой, — отрывисто сказала она и посмотрела в свою рюмку.
— Я думал, что ты и так…
— Счастлива? Ты в самом деле так думал?
Она взглянула на него. Потом подняла рюмку и в молчаливом тосте протянула ее к радуге. И выпила.
— А теперь ты.
— Но радуги уже почти нет, — пытался отговориться Мэтью.
— Так говори скорей, пока она совсем не исчезла.
— Да я могу загадать желание и на луну. Если я произнесу это вслух, то…
— Поторопись, она же исчезнет!
— Чтобы ты была счастливой, — сказал Мэтью и быстро выпил.
Леона с удивлением посмотрела на него.
— Почему? — спросила она. — Для тебя это действительно важно?
— Просто не хочу, чтобы ты была несчастной, — сказал он и пожал плечами.
— Но я несчастна.
— А ты не хочешь мне рассказать почему?
Она покачала головой.
— Зачем ты меня позвала, Леона?
Она подняла рюмку, осушила ее и сказала:
— Давай еще возьмем!
— Сначала поговорим, — сказал он.
Леона вздохнула. «Вот оно, начинается, — подумал он. — Сейчас скажет: Мэтью, я хочу развестись с Фрэнком».
— Мэтью, — сказала она, — за мной следят.
Первое, что он испытал, было чувство облегчения, а потом — чувство досады: значит, Уоррен сорвал наблюдение.
— Не смеши меня, — сказал он.
— Нет-нет, я в этом уверена.
— Ты что, видела кого-то?
— Видела.
— На кого он похож?
— Это высокий негр, он ездит на старом сером «форде».
«Ах, черт подери», — подумал Мэтью. А вслух сказал:
— А с чего это он стал за тобой следить?
— Может быть, Фрэнк подозревает меня?
«Вот теперь-то точно начинается», — подумал он.
— Мэтью, он прав. У меня в самом деле интрижка.
Мэтью промолчал.
— Может быть, Фрэнк приставил ко мне частного детектива? — спросила она.
Мэтью не ответил.
— Чтобы застукать меня в постели с поличным. Сделать снимки на месте преступления. Теперь ты мне позволишь еще порцию? — И она показала официанту пустую рюмку. Тот кивнул и поспешил к бару.
Она повернулась к Мэтью и снова улыбнулась.
— Фрэнк тебе ничего не говорил? Например, чтобы приставить ко мне детектива?
— Нет, — солгал он и тут же подумал: а собственно, почему? Леона была с ним откровенна, почему бы и ему не выложить карты на стол и открыто не рассказать обо всем. Но было уже поздно, пусть уж она сама…
— Если бы он думал, что у меня какая-то интрижка, он бы тебе сказал?
— Не знаю.
— А ты ему рассказывал, когда у тебя было с Агатой Хеммингз?
— Нет.
— А вообще мужчины рассказывают друг другу о таких вещах?
— Некоторые рассказывают, я — нет.
— Некоторые женщины тоже рассказывают, — сказала она и посмотрела в сторону бара, где для нее готовили коктейль. — Но не я. У меня нет друзей среди женщин. А тебя я считаю другом.
— Спасибо, — кивнул Мэтью.
— А ты меня?
— Да.
— Хорошим другом?
— Очень хорошим.
«Ну, начала, так говори же!» — подумал он.
— Ну и как друг, — спросила она, — ты хотел бы, чтобы кто-то делал мои фотографии, через окно мотеля, голой, с раздвинутыми ногами, во время этого?..
— Леона, я…
— Коктейль «Танкэрей» со льдом, — сказал официант.