Башня чуть повернулась из стороны в сторону.
— Вот и нашли общий язык, — усмехнулся старик и принялся откручивать неприметную крышку на башне, — Кстати, где тут у тебя переговорное устройство?
Переплетения проводов под этой крышкой оказались обугленными, Дед осторожно просунул руку внутрь и покачал почерневшую контактную колодку. В эту секунду механизмы в башне зажужжали и ствол развернулся в сторону поля.
Выстрел. Жужжание приводов, башня чуть повернулась. Еще выстрел. У самой посадки, вспыхивая яркими огоньками, разлетались на мелкие обломки, едва различимые катящиеся по полю шары.
— Все, отходим, — крикнула Рита, — Мячи саперные, сейчас тяжелая техника пойдет.
Вдали на поле загрохотали взрывы. Орудие на башне, сотрясая весь корпус гусеничной машины, работало без остановки. Дед зажмурился от пахнувшего в лицо жара с оружейных радиаторов. Он дрожащими пальцами пытался нацепить одну из слетевших клемм, но корпус под ним периодически вздрагивал.
— Остановись ты хоть на секунду, — закричал старик, выронив из рук обгорелую клемму. Машина вдруг смолкла и замерла. Старик ухватился за провод, вставил его в гнездо и защелкнул.
— Готово, — облегченно выдохнул он и в этот момент боевая машина взревела мотором.
Роботизированный танк резко дернулся задним ходом и Дед кубарем скатился по броне на землю. Он ошарашенно поднял голову и посмотрел на нависшие над ним стальные траки гусениц.
— Ты чего? — недоумевающе прошептал старик, когда тяжелая машина подбрасывая комки грязи быстро развернулась на месте и объехав Деда, загородила собою поле.
Два взрыва сотрясли все вокруг. Первый разнес полуразрушенную коробку кирпичного дома до основания. Второй взрыв разворотил бронированный бок танка. Завалившись на одну сторону боевая машина, охваченная пламенем, подняла ствол и продолжила без остановки стрелять.
Дед уже этого не слышал и не видел. Он не почувствовал как его откопали из под груды обломков и за руки втащили на холодный пол броневика. Он не чувствовал как бешено мчится их машина по ухабам и кочкам, увозя их все дальше от тех руин, которые еще совсем недавно были обычной фермой.
Глава 27. Запах боли.
— Подъем! — грубый мужской голос прозвучал у него прямо над ухом.
Старик открыл глаза и яркий свет медленно, словно через толщу густого тумана, стал заполнять все вокруг.
Он глубоко вдохнул, вокруг сильно пахло дезинфицирующими средствами, но сквозь их стойкий, стерильный аромат пробивался еще один, чуть различимый, но самый скверный — запах боли. Спроси его раньше, чем пахнет боль, он бы не задумываясь ответил — ничем. Но сейчас он чувствовал его, он его ощущал. Запах боли — это перебродивший в крови, и уже остывший запах страха.
— Давай-давай, поднимайся старый, не задерживай очередь, — тот же самый голос прозвучал где то в стороне.
Николай Петрович оперся локтями о липкое, жесткое покрытие и приподнялся. Помещение, в котором он находился, было ему незнакомо. Слева и справа от него, под прозрачными колпаками медицинских капсул, лежали люди.
Он сел и спустил босые ноги на холодный пол. Четверо крепких парней в запачканых кровью белых халатах, подтащили на мягких носилках стонущего человека с перебинтованными руками и ногами. Не церемонясь, они оттолкнули старика в сторону и закинули раненого на его место.
— Отходи, старый, — прикрикнул один из санитаров, — Не путайся под ногами.
Кто то из них сунул ему в руки свертки с одеждой и зух. Санитары, чем то напоминавшие сейчас мясников, срезали с раненного остатки разодраной формы вместе с бинтами и кинули их в огромную грязную кучу тряпья, сваленную прямо посреди помещения.
— Всё, иди-иди, дед, — низенький, крепкий санитар подтолкнул его к распахнутой настеж двери в дальнем конце комнаты, — Свободен. Здоров.
Вдоль стен слабоосвещенного коридора, прямо на полу, сидели и лежали люди. Старик шагнул к ним и суровые, мрачные лица одновременно повернулись в его сторону. Одна из темных фигур поднялась и, отделившись от стены, двинулась прямиком к нему.
— Доджи, — старик узнал улыбающегося взъерошенного паренька, вышедшего на свет, — Мы где? В городе?
— Да, — ответил он и повел старика куда то дальше по коридору, — Сейчас правда в осаде, но пока держимся.
— А где наши? Где остальные? — встревоженно поинтересовался Николай Петрович, — Все живы?
— Живы, внизу они.
Доджи дождался пока старик оденется и, показав рукой куда то в сторону, направился к стоящим в широком проезде автомобилям.