— Я помню.
Делая осторожные, короткие шаги Капитан медленно приближался к темной фигуре.
— Еще шаг. И еще один.
Защитный костюм Рута, грязно-серый, в бурых пятнах и засохших подтеках, едва заметно колыхнулся и Максим сделал шаг навстречу Роме.
— Рома, не молчи! Ты видишь его?
«Рома, Рома, Рома», — голос Деда странным, искаженным эхом зазвучал в голове Капитана.
— Он шагнул ко мне навстречу, — тихо сказал Капитан и нестерпимая боль ударила по его вискам. Роме казалось что голова сейчас лопнет от неведомой силы сжимавшей его голову.
«Ты зачем пришел сюда?» — незнакомый женский голос прозвучал в голове Капитана.
— Ааа… Началось! — прохрипел Капитан и будто из далека услышал голоса Деда и Олега.
— Рома, четыре метра! Слышишь? Четыре метра и жги!
«Зачем ты вернулся?» — голос Максима, словно далекое эхо, прокатился в голове Ромы.
Фигура впереди качнулась и выронив из рук зеленый мигающий огонек, попятился назад.
«Четыре метра… Что вы задумали? Рома... Не приближайся к нему!» — Голоса вперемежку зазвучали в его голове. Перед глазами Капитана все поплыло и он качнувшись, оперся о стену. Помотав головой из стороны в сторону, он различил в динамиках наушников голос Олега. Какая то сила пыталась заглушить этот голос, но последним усилием воли Капитан сконцентрировался на нем и смог понять о чем говорит Олег.
— Рома, не молчи! Рома, ты слышишь меня?
— Слышу, — прошептал Капитан и повалившись на стену и начал медленно сползать.
— Не молчи! Пой со мной!
— Петь? — Рома с трудом понимал смысл услышанных слов, теряющихся в звенящем шуме.
— Про туман… Помнишь слова?
«Какой туман?» — Рома понял что сидит на полу и что-то крепко сжимает в руке.
«Что это?» — подумал он, рассматривая какую-то трубу с рукояткой и непонятным тумблером сверху.
«Где я?» — он непонимающе посмотрел на грязный, пыльный пол в луче фонаря, странный мигающий зеленый огонек в стороне.
Откуда-то издалека зазвучали хорошо знакомые слова. Рома закрыл глаза и странный звенящий шум исчез, а вместо него в голове заиграл мотив знакомой с детства песни.
Воспоминания яркой живой картинкой всплыли из глубин памяти. Он совсем еще маленький стоит на коленях, уперевшись руками в край потертого старого мата. На руках боксерские перчатки, большие, не по размеру. Он поднимает голову, взгляд скользит по черной поверхности мата. Потертые доски, с облупившейся старой краской. Чьи-то кеды прямо перед ним. Он задирает голову вверх и видит чье то лицо.
— Молодец, малой! Вставай! Не сдавайся!
Кто этот человек он уже не помнил, но тот старый магнитофон на высоком подоконнике за спиной этого человека, он помнил хорошо. Это спортивная школа, это их спортзал. А дребезжащие, перемотанные изолентой динамики магнитофона, знакомым хрипловатым голосом пели ту песню, про туман.
И он встал. Он встал как и тогда, в детстве. И он больше не слышал в голове никаких голосов, кроме надрывного голоса Олега. В мыслях его была только музыка и знакомые с детства слова. Рома слышал Олега, слышал как сам вместе с ним в полный голос, переходящий в крик, поет. Голова его была ясная и легкая, как никогда. Он вспомнил все, он знал что ему нужно сделать.
Фигура Рута закрыв изуродованное лицо от света фонаря, мертвенно бледными ладонями, пятилась назад. Капитан твердыми и четкими шагами приближался к нему. Вот Рут, пятясь, споткнулся о лежащий на полу скафандр и уперся спиной в бетонную стену.
Рома продолжая неистово выкрикивать слова очередного куплета в такт звучавшей в голове музыки, щелкнул тумблером, примотанным к стальной трубе. Сработал факел розжига на самодельном огнемете, который он все это время сжимал в руках. Три коротких острых голубых язычка пламени пыхнули и зашипели вокруг форсунки на окончании стальной трубы.
Капитан поднял взгляд на Максима. Сейчас он смотрел на него и понимал, кто перед ним и что с ним нужно сделать. Перед ним стояло чудовище, захватившее тело, безжизненное тело их друга. Взявшее в свой невидимый плен его разум. Темно бурая дыра зияла на месте левого глаза, а правым глазом оно не мигая смотрело прямо на Рому. Чудовище в обличии Рута опустило распухшие ладони и в этот момент острая боль снова ударила Роме в виски.
Но он уже чувствовал как что-то спасительное поднялось из глубины его души и окутало сознание непробиваемым щитом. Словно зритель, он смотрел за происходящим, ему чудилось что он видит это все со стороны. Палец его вдавил гашетку и вибрация из-за спины судорожной дрожью передалась в ладони. Из форсунки, сквозь голубые жала, резким напором ударила огненная струя.