Музыка в голове стала плавно стихать, оставляя лишь осипший голос Олега в динамиках, и его собственный хрип. Пылающая огненная струя накрыла Рута с головой и потоки огня, лились по нему растекаясь по полу вокруг. Защитный костюм несколько секунд держал льющееся на него пламя, пока ткань не начала расползаться и полыхать изнутри. Черный, непроглядный дым мгновенно окутал все вокруг. Пылающая фигура, еле различимая в густых клубах гари упала на пол, съежилась и растворилась в бушующих языках пламени горящего пола.
Он опомнился и отпустил курок лишь тогда, когда что-то дернуло его сзади за ремень и потащило назад. Огненный ручеек извиваясь устремился к тому месту где он только что стоял. Только в эту секунду он почувствовал небывалый жар полыхавшего впереди пламени.
— Рома! Рома, как ты, отвечай, — голос Деда окончательно вывел его из оцепенения и Капитан тихо ответил:
— Все кончено. Я возвращаюсь.
Ничего не различая перед собой, он поднялся, ухватился за тащившую его веревку и повернувшись к мерцавшему в клубах дыма пламени, прошептал:
— Прости нас, Макс! Прости за все!
Глава 9. Печатный станок
«Самые жуткие кошмары снятся под утро», — эта мысль мелькнула у него в голове, когда пламя огненным напором ударило в грудь и окатив его обжигающими брызгами, нескончаемым потоком полилось на него сверху. Он будто стоял под адским огненным душем, ощущая пламя каждой своей клеточкой. Оно стекало за воротник, струилось по груди и плечам, лилось на пол по затекшим пальцам задубевших ладоней. Но боли не было. Он не чувствовал ее, вернее ощущал и боль, и страх. Но они были не его, чьи-то чужие, посторонние.
«Это всего лишь сон», — успел подумать он, и в ту же секунду этот кошмар прекратился, растаял в непроглядной тьме без следа. Лишь ощущение гари остался легким, горчащим привкусом на языке.
«Интересно, а к чему может снится огонь?» — подумал он и попытался сглотнуть вязкую горечь во рту.
«А давно ты, Максим, суеверным стал?» — задал он вопрос сам себе и усмехнувшись, провалился в глубокий, спокойный сон, без кошмаров и будоражащих сознание жутких сновидений.
Тишину и спокойствие сна прервал приятный женский голос с едва различимыми холодными нотками, выдававшими автоматический голос машины:
— Ваше полное имя, — без интонации, не то спросил, не то потребовал голос.
Из глубины его сознания, в абсолютной темноте стоявшей перед его глазами, проступили крупные белые буквы. Максим, не читая их, уже прекрасно знал что там написано:
«Максим Шевцов».
— Подтверждаете? — также без интонации спросил голос.
Надпись исчезла, сменившись другой, короткой и лаконичной надписью, которую он сам уже пожелал видеть, отвечая на этот простой вопрос:
«Да».
Без пауз и остановок машинный голос зазвучал снова:
«Ваш позывной».
Не задумываясь, он мысленно написал свой ответ прямо на бездонной черноте, окружавшей его со всех сторон. Ровно, аккуратно, будто прилежный ученик на чистой школьной доске, силой сознания он вывел три большие буквы:
«Рут».
«Подтверждаете?» — все тем же безучастным голосом был задан ему очередной вопрос.
С легкостью, без вмешательства неведомых, посторонних сил, он мысленно стер предыдущее слово и четкими печатными буквами вывел ответ, поставив после него огромный восклицательный знак:
«Да!»
Помолчав немного, голос снова зазвучал у него в голове:
«Сознание подключено. Процесс завершен».
Раздалось негромкое шипение, металлический щелчок и чуть слышный скрип. Свежая, прохлада прокатилась волной по всему телу и он вдохнул полной грудью чистый и свежий воздух. Максим медленно открыл глаза и улыбнулся.
«Все закончилось! Вот я и дома».
Глядя на яркий свет потолочных панелей, он перебирал в памяти последние воспоминания. Он тщетно пытался вспомнить тот кошмарный сон, который видел прямо перед самым своим пробуждением. Но почему-то не мог. На все его попытки разыскать в памяти ужасные кадры того кошмара, память отвечала ему пустотой. Единственное что он помнил, что это был всего лишь жуткий сон.
«Вот так всегда бывает», — усмехнулся он, — «Приснится что-нибудь интересное или страшное, думаешь нужно запомнить, а оно — бац! И будто не было ничего».
В комнате было прохладно, Максим поежился и сел, спустив ноги на холодный пол. Он осмотрелся, потер ладони и довольно улыбаясь, похлопал борт аппарата в котором сейчас находился.