— А что тебе не нравится в моем плане?
— То, что у тебя похоже лихорадка начинается. Кроммитовая.
Путь обратно был гораздо легче и быстрее, к расщелине с Винным плющом они пробирались уже в темноте, практически на ощупь. Ледяной холод сползал вниз по склонам с заснеженных вершин и пронизывающий до костей ветер завывал в ночной темноте. Уснуть в ту ночь им не пришлось. Добравшись до спрятанных вещей, они сразу же надели защитные костюмы. Прорезиненная ткань не продувалась сквозившим ветром, они уселись спинами друг к другу и стало гораздо лучше, теплее. Проболтав до самого утра, они заметили что начинает светать лишь тогда, когда яркие диковинные созвездия в черном небе стали постепенно исчезать.
Роман нацепил на подошвы, поверх резины защитного костюма, стальные накладки и неуклюже поднялся.
— Доджи, а кто наше барахло отсюда спер? — Взгляд Капитана упал на то место, где они скинули с себя защиту по пути сюда.
— Никто не спер, рассыпалось все. И ветром разметало.
Не поверив услышанному, Роман подошел к тому месту и замер. На камнях валялись насквозь прогнившие и проржавевшие стальные накладки. Будто они пролежали тут сотни лет. Стекла оставшиеся от защитных масок помутнели, а от костюмов и сумок остались лишь ржавые клепки и пряжки. Мелкий серый пепел меж камней изредка выдувал сквозивший тут ветерок.
— Не может быть, это все разъело?
— Да, — глухо ответил Доджи и стуча стальными подошвами по камням, направился к расщелине в серой скале.
Максим в этот раз шел последним. Широко зевнув, он не заметил как зацепил стальной накладкой целый пучок переплетенных нитей с мелкими, едва различимыми листочками. Потеряв равновесие, он полетел плашмя вниз. Выставив руки вперед, уперся ладонями в густое переплетение сотен тонких лиан. Сквозь тонкую резину перчаток он почувствовал как лопаются маленькие плотные шарики.
— Быстрее, быстрее, вставай!
Капитан и Доджи подскочили к нему с обеих сторон и подхватив под мышки, подняли и поставили на ноги.
— Рома, закрой его с той стороны, — крикнул сквозь защитное стекло паренек, — А я с этой прикрою.
Максим посмотрел на свои перчатки, они все были сплошь усыпаны черными точками. Резина на ладонях шевелилась будто живая и постепенно начала вспениваться мелкими пузырями.
— Руки вперед вытяни, — Доджи дернул Рому за рукав, подтянув его ближе, — Я сейчас стяну с тебя перчатки и придержу рукава. Суй ладони в них и держи руки между нами. Мы закроем тебя.
Машина долго ползла по каменистому ущелью, пока не выбралась на горную дорогу ведущую к поселку. За окнами уже светало, но шахтерский поселок еще спал. На улицах его было тихо и безлюдно.
Максим посмотрел на развалившегося возле него в кресле Рому, глянул в зеркало на свернувшегося в калачик на заднем сидении Доджи. Улыбнувшись, он осмотрел свои ладони и с силой потерев лицо, крепко взялся за руль.
Автоматическая створка ворот, приняв сигнал знакомого зуха, медленно откатились в сторону, запуская машину во двор. Ворота гаража были открыты, внутри горел свет, но никого по близости не было. Максим подогнал машину к отрытому проему гаража и не спеша заехал внутрь. Второй машины, на которой несколько дней назад уехал Олег, внутри не было. Максим заглушил двигатель и в этот момент дверь ведущая из дома в гараж распахнулась. На пороге стоял Николай Петрович.
Максим выбрался из машины и с довольным видом поставил на капот туго набитую кожаную сумку:
— У нас есть хорошие новости.
— Максим, Олег ведь так и не вернулся.
— А ты звонил ему?
— Да, но понять не могу, что происходит. Попробуй сам набери.
Максим достал зух и набрав Олега, включил громкую связь. Молчание в трубке прервалось коротким сигналом и автоматический женский голос равнодушно ответил:
— Соединение с данным абонентом заблокировано службами федерации.
Глава 17. Серый кардинал
«Как же тихо! Тихо и удивительно спокойно».
«Нет уже ни боли, ни усталости. Ничего нет, пустота вокруг. И темнота», — Он захотел протянуть руку вперед, коснуться этой темноты, ощутить ее.
«Нет, это не пустота и не темнота вовсе. Это что-то большее. Я знаю что это, я чувствую ее».
«Это бесконечность».
«Я уже видел ее. Нет, не видел, а ощущал — своими мыслями, сознанием», — Ему почему-то стало смешно от этой мысли.