Я подхожу ближе к нему, обнимаю со спины и целую в затылок – Джош пару недель назад коротко сбрил волосы, и теперь ежик его волос мягко щекочет лицо.
– Ты выпил свои таблетки, Джош? – Я перегибаюсь через его плечо, чтобы стащить с его тарелки остатки подгоревшего тоста, и чмокаю его в щеку, игнорируя недовольное сопение. Не то чтобы в таблетках есть острая необходимость – Джош пьет их уже много лет, потому что это помогает ему бороться с его расстройством прерывистой вспыльчивости, – но мне нужно отвлечь его от тостов.
Не получилось.
– Я приготовил для тебя тоже! – возмущается Джош. Вторая тарелка стоит напротив него, и на ней действительно дымится чуть подгоревшая яичница. Я не жалуюсь – Джош знает, что так мне нравится больше.
– Я не успею, – бормочу я в ответ, натягивая кеды уже на пороге квартиры. Джош зевает и идет следом за мной, поправляя на ходу свои очки. Я прыгаю на одной ноге, завязывая шнурки на другой. – Хорошенько выспись, окей? Я сама приготовлю ужин.
Джош бормочет что-то и уже косится в сторону спальни. Я знаю, что он завалится в постель, как только закроет за мной дверь, сходит на пробежку к обеду, пообедает где-нибудь в городе, а потом придет домой и снова заснет, и, может, проснется только к моему возвращению. Поэтому я широко улыбаюсь и притягиваю к себе своего бойфренда, чтобы чмокнуть его в сонный глаз. Он смеется и ловит меня в объятия, мешая натянуть куртку, и меня обдает запахом и теплом Джоша – с нотками его ментолового шампуня.
И мне вдруг так сильно хочется остаться дома – допить вместе кофе, неторопливо позавтракать, и лечь обратно в постель, чтобы подремать с ним еще пару часов. Что угодно, лишь бы остаться в этих объятиях.
– Добрых снов, Джошуа, – произношу я, даже не пытаясь отстраниться.
– Удачного дня, Грасия, – отзывается он, даже не пытаясь меня отпустить.
Любит ли он меня? Да.
Обожаю ли я его так же сильно? Боже мой, да.
Я шутливо пихаю его в бок и закрываю дверь, выходя из квартиры, сбегаю вниз по лестнице и на ходу нащупываю в рюкзаке свой офисный пропуск – и нахожу там пакет с еще теплым ланчем.
Пусть бросит в меня камень тот, кто не считает, что Джош – идеальный парень.
Я запрыгиваю в автобус практически на ходу, сжимая в руке рюкзак, прижимаюсь затылком к холодному стеклу и оплачиваю поездку. Люди вокруг пыхтят и толкаются, такие же сонные и раздраженные, пытаясь протиснуться поглубже, и только теперь, оказавшись в тесном пространстве, я чувствую запах… бензина.
Тошнотворный и проникающий глубоко под поры.
Он окружает автобус невидимым, но плотным облаком, и люди вокруг принюхиваются, брезгливо и раздраженно, и недружелюбно косятся на работягу, который тоже не выглядит особо довольным – самим собой и всеми окружающими заодно.
Как я его понимаю.
Я тяжело вздыхаю и смотрю на наручные часы – дешевая китайская реплика на какого-то не очень популярного дизайнера. Джош покупал мне парочку дорогих, утонченных и красивых, которые до сих пор пылились в своих чехлах дома – просто потому что я боялась их разбить и поцарапать граненные отшлифованные стекла.
Двадцать минут до начала рабочего дня. Семнадцать минут до нужной остановки. Две минуты, чтобы добежать до офиса редакции. Да, скорее всего, я даже успею до девяти-ноль-ноль.
На следующей остановке работяга уходит, дышать становится легче, и я просто надеюсь, что не успела пропитаться его ароматами. Не считайте меня брюзгой и высокомерной сучкой – но… окей, как знаете, я не должна оправдываться.
Кажется, все в порядке – во всяком случае, от меня не шарахаются коллеги, пока я протискиваюсь к своему столу мимо столов других работников. На часах – девять-ноль-один.
– Простите за опоздание, – бормочу я, обращаясь ко всем сразу. Меня слушает только коллега за столом справа от меня, Натали, и женщина за столом передо мной, Элайза. О нет, слишком большая аудитория, как бы не началась паническая атака. Остальные уже давно уткнулись в свои мониторы. Я пожимаю плечами и добавляю, надеясь рассмешить свою многочисленную публику: – Я просто не хотела приходить.
Элайза добродушно смеется и возвращается к своей работе, покачивая головой и поправляя свои смешные очки в солнечно-желтой оправе с узором из маленьких танцующих бананов. Элайзе тридцать три, у нее трое детей, все они мальчишки, и они забавные малые. Элайза иногда приводит их в офис, когда ее няня берет выходной, и тогда рабочий день превращается в веселый и шумный хаос, который затеваю я, а малышня подхватывает с искренним удовольствием. Элайзе нравятся мои шутки – даже если они плоские или слишком жестокие, Элайза любит кофе со сливками и сахаром, она приходит за пятнадцать минут до начала работы, потому что отводит детей в школу, и уходит за пятнадцать минут до конца рабочего дня, чтобы успеть их забрать.