Джош поднимается, чтобы налить мне чай, и только тогда понимает, что моя кружка уже занята. Он виновато смотрит на меня, но я игнорирую его взгляд – я все еще мрачно разглядываю нашу гостью, и она смотрит на меня с широкой улыбкой, обнажив свои отполированные белоснежные зубы в окаймлении идеального розового рта.
– Я... Давай нальем тебе чай в мою старую кружку?
– Спасибо, не стоит, – отрезаю я холодно. Моим голосом можно рубить кости и рыть могилы. Я бы с удовольствием разрубила одну тонкую бледную шею, чья обладательница обожает вспоминать былое, и не без меньшего удовольствия бы закопала ее на заднем дворе.
Джош возвращается за стол, и на несколько минут в кухне повисает тишина – до моего прихода здесь явно было оживленнее. Если бы раньше эта мысль бы смутила меня, то теперь я чувствовала себя в полном порядке. Это явно не те люди, перед которыми я могу позволить себе чувствовать смущение – или что угодно, кроме презрения. В моем собственном доме.
– Давно не виделись, Грэйс, – все-таки заговаривает Питер. Я перевожу на него ледяной взгляд, и это лишь ненамного охлаждает его желание продолжить беседу. Его нос покрыт расширенными порами – кажется, старина здорово налегает на алкоголь. – Ты здорово изменилась, правда же, Элли?
– Ты тоже. Чем полируешь лысину?
Джош, отхлебывающий свой чай, давится и заходится кашлем. Он бросает взгляд на меня, но Эллисон заботливо подает ему салфетку, вытащив ее своей когтистой лапой из моей салфетницы, и звонко хохочет, обращаясь к побледневшему Питеру:
– Не обращай внимания, Пит, это особенный юмор Грэйс.
– Это не юмор. Вы оба мне просто не нравитесь. – Я поднимаюсь на ноги и брезгливо кривлю губы. Улыбка сползает с лица Эллисон, как снег с крыши, и она недовольно смотрит на меня в ответ. – Прошу прощения. Вынуждена вас оставить.
Я снимаю свою куртку и направляюсь в коридор, где нарочито громко хлопаю дверью шкафа, нашей спальни и ванной комнаты, а после и душевой кабины. Когда я выхожу, все еще раздраженная, растирая агрессивно волосы полотенцем, но уже способная сдерживать свои позывы причинять боль и нарушать уголовный кодекс, Эллисон и Питера уже нет. Остался только висящий в воздухе аромат сладкого парфюма – поэтому я распахиваю настежь окна, не замечая, как холодный сквозняк скользит по влажной после душа коже.
Джош как раз домывает мою кружку, когда я захожу на кухню.
– Не мог же я их прогнать, – оправдывается он, когда я забираю кружку из его рук и отправляю в мусорный бак.
Мог, думаю я, стиснув зубы, и Джош тяжело вздыхает, поняв мой взгляд.
Ты мог. Мог не пускать их на порог, притвориться, что тебя нет дома, сослаться на заразную болезнь, мог просто выставить их за дверь или вызвать копов, что угодно, но не пускать их в наш дом.
Здесь все еще горят лампы дневного освещения, как и полчаса назад, но мне вдруг кажется, что тут стало светлее и просторнее. Теперь тут словно стало легче дышать. Мой дом теперь снова моя крепость.
– И, в конце концов, столько лет прошло...
– Ты мог дать ей другую кружку, – отрезаю я мрачно. Я распахиваю окна и здесь, впуская в кухню холодный вечерний сквозняк, открываю холодильник, чтобы достать сливки, и тяжело вздыхаю, пытаясь успокоиться. Пальцы мелко дрожат от злости – еще больше они дрожат от обиды за любимую кружку. Пускай и стоит она копейки и на ней были мелкие царапины... Черт подери, это была моя кружка. Подаренная Джошем. – Паста на ужин? Ты не против?
– Не против.
Я приступаю к готовке: достаю курицу и грибы, достаю сливки и специи, чтобы приготовить соус, и понимаю, что осталась одна в квартире, когда слышу хлопок двери.
– Джош?..
Тишина.
Я вздыхаю и продолжаю готовить ужин.
Джош приходит, когда паста уже готова, и я раскладываю ее на тарелки. Я поднимаю на Джоша взгляд, и взъерошенный после прогулки Джош неуверенно улыбается мне, доставая из внутреннего кармана своей куртки квадратную коробку.
– Держи. Подумал, что тебе нужна новая.
Я неуверенно цепляю край крышки картонной коробки и улыбаюсь, доставая кружку – полностью выкрашенную в серебристый цвет, с черными точками созвездий и блестящими боками. Я улыбаюсь, прикусывая губу, и бодаю мягко Джоша лбом в плечо, когда тот обнимает меня за талию. Как много кварталов он обошел, чтобы найти открытый магазин? Как много магазинов он обошел, чтобы найти именно эту кружку?
– Спасибо.
Джош сам споласкивает кружку под струей воды, наливает для нас обоих вина к пасте, пока я продолжаю наблюдать за ним, слабо улыбаясь. Мне словно стало легче дышать – даже руки больше не дрожат так сильно, как всего пару минут назад.