Я, настоящая, поджимаю губы, вытираю руки насухо полотенцем и сжимаю банку – брезгливо, самыми кончиками пальцев. Я иду на кухню, прикусываю губу, наблюдая за тем, как Джош колдует над плитой, и все-таки произношу – не своим, а чужим голосом, охрипшим и слишком высоким:
– Эллисон была в нашей спальне?
Джош вздрагивает от неожиданности и поворачивается ко мне. На мне только полотенце, меня колотит крупной дрожью, и я трясусь не то от ледяного сквозняка, скользящего по еще влажным ногам, не то от накатывающей злобной истерики, от которой хочется сравнять тут все с пылью, швырнуть в Джоша пару тарелок и вытрясти из него ответ.
– Я...
– Она была в нашей ванной? – Я дрожащими пальцами вынимаю из банки рыжий волос, глядя на лицо Джоша и демонстрируя ему свою находку, словно улику на допросе. Да, меня бьет крупной дрожью, но мое лицо напоминает непроницаемую гипсовую маску. – Почему ты разрешил ей зайти?
Джош молчит и его лицо обращается в равнодушную маску. Он разглядывает волос в моих бледных дрожащих пальцах, поджав губы, но ничего не говорит, и это вдруг оказывается в разы больнее и обиднее. Мне достаточно его молчания. Я отправляю банку в мусорное ведро и ухожу в спальню.
На ужин я не выхожу – забираюсь в постель и зарываюсь под одеяло, желая только, чтобы день поскорее закончился. Желая только, чтобы утром Джош не был так равнодушен.
•••
Я просыпаюсь от солнечных лучей, бьющих в лицо, тихо фыркаю и забираюсь под подушку, надеясь спрятаться от теплого света.
– Джош, пожалуйста, закрой окна.
Нет ответа.
Я поднимаю взъерошенную голову из-под подушки и оглядываю спальню, залитую солнечным светом. Рядом со мной постель даже не расправлена – Джош не ложился спать. Я со вздохом выбираюсь из-под одеяла, опускаю жалюзи и иду в кабинет Джоша, зевая и разминая затекшее после сна тело.
Сложно было назвать эту комнату кабинетом – наверное, раньше это была гардеробная или... что угодно, но не кабинет. Маленькая, тесная комната, где с трудом вмещался большой компьютерный стол, компьютерное кресло по последней моде (я даже немного завидовала), рабочий ноутбук Джоша и небольшой стеллаж, на котором ютились мелкие безделушки и книги. Ночью комната освещалась неоновой подсветкой ноутбука и диодной лентой, скрытой под полками стеллажа, но сейчас тут царит полумрак – жалюзи плотно опущены, а сам Джош, близоруко щурясь, стучит по клавишам, чуть покачивая головой в такт музыке в своих наушниках.
– Джош? – мягко зову я, открывая дверь. Джош вздрагивает от неожиданности, его рука взмывает вверх, к крышке лэптопа, готовая ее захлопнуть, но он берет себя в руки и стягивает наушники. – Ты еще не ложился? – с мягким укором интересуюсь я, проглатывая его реакцию. Отлично. Теперь у него еще и секреты от меня.
Вчерашняя моя выходка с маслом из-за дурацкого волоса кажется мне сейчас глупой и истеричной, и я собираюсь загладить вину. Ну, или попытаться.
– Прости. Заработался. – Джош выдыхает, прикрывая глаза, стягивает с носа очки и трет переносицу. – Сделаешь мне чай?
Я улыбаюсь ему и ухожу на кухню, несколько мгновений виновато смотрю на остывший вчерашний ужин, дожидавшийся меня на столе, но приступаю к готовке. На этот раз моя яичница не подгорает, поэтому я завариваю для нас обоих по чашке зеленого чая и терпеливо дожидаюсь Джоша, достав телефон и листая новости.
– Везде пишут про вчерашний пожар в кофейне. Говорят, что кто-то плеснул бензин изнутри перед поджогом. – Я поджимаю губы. Но в воздухе пахнет только одеколоном Джоша, тостами, яичницей и чаем. Никакого бензина. Никакой гниющей плоти.
– Ну, тогда они точно не получат страховку, – фыркает Джош. Он приступает к завтраку и слабо улыбается мне, насуплено листающей ленту новостей в своем телефоне. Волосы Джоша торчат во все стороны, и солнечный свет делает глаза Джоша светло-карими, словно жженная горячая карамель или густой цветочный мед. – Прости. Не стоило пускать ее в нашу комнату. Ты права.
Я знаю, что я права. Я вздыхаю, но все-таки убираю телефон в сторону, чтобы тоже поесть. При всей своей прагматичности я все еще остаюсь женщиной – не очень логичной и ненавидящей признавать свои ошибки. И женщин вокруг своего бойфренда. Рыжих, мерзких, сующих свой нос в чужие дела женщин.
– Я слишком остро отреагировала вчера. Извини. – Я кусаю губы и ерзаю на своем стуле, чувствуя ласковый взгляд Джоша. Тот смотрел на меня таким взглядом уже много лет – как и смотрел на меня еще в колледже. – Я помню, как она липла к тебе, когда мы начинали встречаться. И как она сделала все те ужасные вещи, и... И как она смотрела на тебя – и смотрит до сих пор. А еще она выложила ваше с ней фото у себя...