— Я не подкатываю.
— Так, все! — Вика подняла руки, словно сдаваясь, и торопливо направилась к пакету с вещами, который принес Илья. — Была безмерно рада познакомиться, надеюсь, больше не увидимся. Мы с Левой сегодня наконец-то сваливаем, так что счастливо оставаться, развлекайтесь дальше без меня!
— С Левой? — скривилась Кристина. — Это кто?
— Ее жених, — негромко ответил Илья.
— Пап, ты дурак?..
Дальнейшую часть диалога Вика не слышала, поскольку уже была далеко. Следовало попрощаться с Ильей более вежливо, но наличие у него дочери, да еще такой взрослой, почти шокировало. Дурацкое ощущение, будто что-то очень важное проходит мимо, засаднило изнутри, как бывало всякий раз, когда Лев заводил разговор о детях. Он мечтал передать свою идеальную генетику следующим поколениям, и, хотя терпеливо ждал, пока Вика дозреет, было ясно, что просто так об этом не забудет.
Вспомнив о женихе, она поняла, что лучше не объяснять ему, где испачкала платье, и решила переодеться в раскидистых кустах. В конце концов, людей рядом не видно, а Лев и так узнал о ней чересчур много нового за последние дни.
Приближающиеся шаги Вика услышала слишком поздно. Она резко присела, прижимая к себе уже снятое платье и стараясь не дышать. Голос Ильи она узнала сразу и оттого еще плотнее слилась с кустами. С кем он говорит, было неясно, но по слезливым ноткам Вика предположила, что это — Женя, которой сейчас полагается участвовать в поисках собственного ребенка.
— Так что ты решил?
— Пока ничего, думаю.
— И долго собираешься?
— Мне казалось, у тебя были какие-то другие дела…
Женя замолчала, и Вика чуть не высунулась из кустов, думая, что они ушли, но снова заговорил Илья:
— Прости, не надо было…
— Почему?.. Почему ты ничего не делаешь? — Женя всхлипнула, явно намереваясь разразиться слезами, потом наступила тишина.
Вика осторожно выглянула из своего укрытия и с изумлением увидела, как Илья обнимает их общую подругу детства и успокаивающе гладит ее по спине. Именно в этот момент Вика начала чувствовать холод, кожа порылась мурашками, в горле запершило. Чтобы не закашлять, она сдавила челюсти руками, но все же издала сдержанный хрип. Илья услышал. Он повернул голову в сторону звука и уставился Вике прямо в глаза. Она нервно сглотнула и попыталась прикрыть платьем свое белье, впрочем, без особого успеха. Предательский приступ кашля снова прорвался наружу, и Женя почти обернулась к кустам, но Илья вовремя ее придержал.
— Давай я тебя провожу.
— Как раньше? — Судя по голосу, она улыбнулась, а Вика про себя возмутилась поведением мамаши, потерявшей ребенка.
— Да.
— А мороженое купишь?
— Прохладно сегодня для мороженого. — Илья, незаметно для Жени, ехидно подмигнул Вике, и та покрылась густым румянцем.
— Все равно хочу!
Илья выпустил Женю из объятий и направился дальше по тропинке, она пошла за ним, продолжая что-то канючить. Отношения друзей детства открылись с новой стороны, и теперь Вика была особенно рада, что уезжает, — тем более после такого позора.
Наскоро натянув родную, пропахшую речкой одежду, она оставила платье висеть на кусте и пошла к дому, отчаянно надеясь, что больше никого сегодня не встретит.
Лев был в саду — с лопатой и мятой коробкой из-под обуви. Выглядел он куда мрачнее, чем накануне, и Вика на всякий случай повернула назад, но была замечена.
— Милая, ты уже пришла?
— Да… Я… на кладбище сходила. — Она навесила на лицо траурное выражение, однако это не помогло.
— А что так далеко? И у нас ничем не хуже.
— В… в смысле?
Вика нерешительно подошла, внимательно к нему приглядываясь. Издевательского тона Лев почти никогда себе не позволял, а если и позволял, то в отношении людей, которых безгранично презирал. О ее приключениях на кладбище он вряд ли знает, так что… Опять соседи наплели что-то о ее прошлом?
— Сама полюбуйся! — Жестом фокусника Лев снял крышку с коробки, и Вика брезгливо шарахнулась, увидев внутри крысиный труп. Зрелище было настолько неприятным, что к горлу подкатила тошнота, и она резко отвернулась. Лев великодушно вернул крышку на место и продолжил копать ямку, пока Вика приходила в себя.
— Вынес бы на помойку, — наконец пробормотала она, все еще не в силах избавиться от впечатлений. — Где ты вообще ее нашел? Не воняло же вроде.
— На крыльце.
— Как? На крыльце? Ну, значит, кот какой-нибудь.
— Да, я тоже так подумал. А потом увидел рядом записку. — Лев вытащил из кармана клетчатый клочок бумаги, на котором вырезанными из газеты буквами было написано: «Убирайся!»