Перед самыми каникулами Иван Николаевич, руководитель нашего исторического кружка в Доме пионеров, на занятии объявил, что наш кружок будет изучать новую тему — историю Овражной улицы. Я сейчас же решил записаться в первую группу, которая изучала доисторическую эпоху. Древняя история мне нравится больше современной и разных там средних веков, а Иван Николаевич весь кружок разделил на пять групп — по пяти историческим периодам. И тут как раз в дело вмешался Женька. Он сказал, что двадцатый век куда интереснее доисторической эпохи. Еще он сказал, что я бы помер со скуки, если бы родился в какой-нибудь четвертичный период кайнозойской эры, когда не было ни кино, ни самолетов, даже обыкновенных елок не было, а одни только папоротники.
— Представляешь! — хохотал он. — Пригласили бы тебя на новогодний папоротник!.. Вместо лампочек… головешки! Дед Мороз — в мамонтовой шкуре… И подарок — вместо мандаринов и конфет — кусок жареного ихтиозавра!.. Или каменный топор!..
Пока он выдумывал, какие еще подарки могли дарить на Новый год в древние века, я смеялся вместе с ним, а потом мы чуть не поссорились. Я стал доказывать Женьке, что изучать самые давние времена куда важнее, чем наш век, в котором мы сами живем и все видим. Но он ответил, что по сравнению даже с восемнадцатым веком доисторическая эпоха все равно, что детский сад по сравнению с нашим шестым «А».
— Детский сад! — кричал я. — Пошел бы ты один, с копьем, на мамонта охотиться?!. Или на саблезубого тигра махайрода?!.
— Подумаешь, мамонт! — презрительно кривился Женька. — Вот я в кино видел, как один моряк, еще в гражданскую войну, взял связку гранат и под танк кинулся. Это тебе танк, а не махайрод!
Мы долго спорили и, наверно, поссорились бы, если бы Женька с первого класса не был моим лучшим другом, если бы с первого класса мы с ним не сидели за одной партой и если бы он не умел всегда убедить меня в чем угодно. Он вспомнил и Отечественную войну и революцию. И… в общем я записался в пятую группу.
В нашей группе было пятеро ребят: Валя Леонтьев, Зина Гунько, Лева Огурецкий и мы с Женькой. Иван Николаевич сказал, что все мы будем заниматься историей революционного прошлого Овражной улицы, и дал нам с Женькой задание подготовить доклад о событиях 1905 года. Вале, Зине и Леве досталась Октябрьская революция, 1917 год.
…Город наш сейчас отыщешь на любой географической карте Советского Союза. А лет триста пятьдесят назад нашего города не было еще ни в какой географии. Да и какая в те времена была география.
Сначала это был даже никакой не город, а только одна крепость да несколько деревянных домишек. Расти он начал только при царе Петре, когда в здешних местах стали находить руды — медь, железо, олово — и камни-самоцветы — зеленый в жилках малахит, синюю ляпис-лазурь, черный и розовый турмалин, дымчато-прозрачный, словно затуманенное стекло, горный хрусталь, пеструю, будто лягушачий живот, яшму… Тогда по всему нашему краю, на запад и на восток, пошли заводы и шахты, рудники и множество поселений.
Отыскали медь недалеко и от нашей крепости. Рассыпались по холмам бревенчатые домики. Их становилось все больше и больше. Вокруг домиков и медного рудника раскинулись на много верст дремучие леса. При царице Екатерине приехал в наши места псковский купец Степан Каратаев и построил тут большую фабрику. Готовила эта фабрика строевой лес. Часть воды из речки Тоймы отвели в овраги, затопили их, чтобы удобнее было сплавлять бревна, и овраги превратились в канал. Внук купца Степана Каратаева, он уже был очень и очень богатый, привез на фабрику заграничные машины, и стала она выпускать стулья, столы, шкафы и комоды. Потом рядом с мебельной фабрикой выросла другая — бумажная. Она тоже принадлежала Каратаеву.
Медь с рудника отправляли километров за двадцать в Коромыслиху, где какой-то богач поставил пушечный завод. Эту медь переплавляли на пушки.
Но хотя были в городе и медный рудник, и мебельная фабрика, и бумажная, город был еще очень мал. Дома строили только до канала. За ним стоял лес, который сотни лет вырубали, жгли на уголь, а деревьев все равно было так много, что, казалось, он совсем даже не редеет. В общем глухой был у нас городишко.
А зато сейчас он какой! Дома появились и за каналом. Лет тридцать назад геологи нашли в пригороде, на севере, возле болот, залежи алюминиевой руды — бокситов. Там тоже построили завод. Болота осушили, поставили дома для рабочих, дубовую рощу превратили в парк. Эти дома, и парк, и завод стали называть Новым городом.